— Нона! — я оборачиваюсь, руками хватаясь за землю, пропуская её сквозь пальцы. — Нона!
Но её нет.
Я совершенно одна.
Пытаюсь подняться, а земля дрожит всё сильнее. Тьма поглощает поляну и лес. Страдания разносятся по воздуху, как пыльца.
Чудище опускается на землю, захватывая деревья за пределами залитого зелёным светом круга, придавливая их своим телом, и вопль в моих ушах становится невыносимым.
«Против корриганов нет иных средств, кроме огня. Против воды и тьмы нет другого оружия».
Что такое «оружие»?..
Вдруг в воздухе вокруг меня разлетаются и скачут искры.
По земле, подобно змее, ползёт оранжево-красное пламя. Оно разгорается и превращается в пожар.
Я пытаюсь убежать от огня, но оказываюсь в его кольце. Языки пламени обнимают со всех сторон.
Спотыкаюсь и падаю. Глаза слезятся. Ничего не видно: всё застилает дым. Горло обжигает. Начинаю кашлять и задыхаться. Я ползу наугад, а в какой-то момент не могу сдвинуться с места.
Сначала воспламеняются брови и волосы. И вот уже раздаётся душераздирающий вопль.
Запоздало понимаю, что его исторгаю я.
Пламя разъедает кожу, и моё тело взрывается нестерпимой болью. Крик превращается в хрип, а потом я уже ничего не чувствую, просто встречаюсь с огнём лицом к лицу и давлюсь им.
ГЛАВА 7 (Габриэлла). ЖЕНЩИНА С УДИВИТЕЛЬНЫМИ ГЛАЗАМИ
Я открываю глаза, а перед ними — туман, и мелькают светлые точки. Голова ужасно болит. Боль тупая, непостоянная, словно распирающая изнутри. Кто-то заботливо придерживает мои волосы и гладит по спине, когда меня тошнит и я корчусь над чашей.
…
Вижу перед собой маленьких эдемок — только волосы у них темнее, чем обычно. Мы балуемся, бегаем друг за другом. Голова начинает кружиться, и я замираю, а потом вдруг проваливаюсь во мрак. Когда вновь открываю глаза, то даже не понимаю, где нахожусь. С трудом различаю женское лицо, склонённое надо мной.
— Всё хорошо, — убаюкивает голос, который кажется родным. — Не бойся.
Мои ноги и руки судорожно дёргаются.
— Как тебя зовут? — вдруг спрашивает всё тот же женский голос.
Я молчу. Потому что не помню собственного имени…
В глазах наконец проясняется, и я вижу женщину. Она очень красива: тёмные волосы окаймляют смуглое лицо, нежная голубизна глаз расписана ярко-синими узорами, это напоминает небо, утонувшее в океане.
— Всё будет хорошо, — обещает женщина, но в её глазах отражается не просто беспокойство и тревога, а страх и отчаяние.
…
— Сьюзен, это уже давно не считается настолько опасным, как раньше, — шепчет мужской голос. Перед женщиной с голубыми глазами стоит высокий мужчина, но я не вижу его лица.
— Да, — соглашается женщина, — но это наиболее агрессивная форма. Мы уже применяли и химию, и лучевую. Хирургическое лечение тоже мало чем помогло. Врачи сказали, что в большинстве случаев глиомы остаются неизлечимыми: даже полное удаление исцеления не гарантирует.
— Ей всего четыре года! — шёпот становится громче, и я ловлю на себе обеспокоенный взгляд женщины, когда она призывает мужчину говорить тише. — И она — наша дочь! Мы обязаны найти решение. И найдём! На корабль она отправится с нами! Ne varietur.
Женщина снова шикает, но я даже не знаю, почему она волнуется: я едва различаю слова, а последние кажутся мне вообще незнакомыми.
— Изменению не подлежит, — соглашается женский голос, словно переводит странную фразу на привычный язык.
— А пока… — мужчина замолкает и продолжает не сразу, — будем вновь искать лечение. И ещё: от сотрудников и начальства придётся скрывать.
Молчание затягивается, пока мужчина с женщиной вымученно смотрят друг на друга. Ни один из них не издаёт ни звука, но, кажется, как будто диалог продолжается, только без слов.
У двери я стою слишком долго, ноги начинают затекать, и я делаю несколько неловких шагов, из-за чего шаркаю по полу и привлекаю к себе внимание.
— Малышка! — восклицает мужчина, одновременно испуганно и радостно.
Он направляется ко мне. Такой высокий! Даже когда присаживается передо мной на корточки, наши лица всё равно не оказываются на одном уровне. Однако теперь я вижу, что у мужчины карие глаза, волосы тёмного цвета, а лицо чересчур бледное, но меня это не пугает, ведь оно кажется не просто знакомым, а по-настоящему родным, и я доверительно заглядываю в тёплые глаза.
— Хочешь поиграть со мной в поводыря и слепого? — спрашивает мужчина. Он улыбается, но глаза остаются грустными. Я киваю, надеясь, что игра его развеселит.