«Я верую в скорое Исцеление», — мысленно твержу раз за разом, пока каждый вдох приносит жгучую боль.
Даже при лучших обстоятельствах я не смогла бы осознать каждый момент исцеления, а сейчас вообще не представляю, с чего начинать, потому что понимаю, не открывая глаз и не осматривая собственное тело: мне не найти отдельной раны — пострадал весь организм, а больше всего кожа.
«Я верую в скорое Исцеление».
Не знаю, сколько именно проходит времени, но я наконец начинаю ощущать, как тело покрывается зеленоватыми цветами. Мне мешает странная одежда: материал плотный, грубый, не позволяющий дышать и без того измученному телу. Постоянно отвлекает гудение, которое звучит издалека, но неумолимо приближается и становится всё громче. Мне нужно время: после такого ожога кожа будет восстанавливаться долго.
С большим трудом я поднимаю веки. Перед глазами танцуют белые пятна. Голова кружится, когда я пытаюсь её приподнять и осмотреться.
Где я?..
Может, за помощь Ноне Иоланто изгнало меня из Фрактала?.. Чувствовал ли тот эдем, приговорённый Народным судом, то же, что ощущаю я, — леденящий душу страх и отчаяние, опутывающие сердце?.. Не служила ли я вместе с Ноной мраку прошлого?..
От мимолётной мысли, что вечером подадут мангустины, но я не попробую излюбленное лакомство, становится ещё холоднее. Завтра на рассвете Истинная молитва. Ни одной за всю жизнь я не пропустила и обещала Аврее, что так будет и впредь…
Глупые мысли. Я не знаю, где нахожусь, жива ли, но меня беспокоит, что я не попробую любимый фрукт, а авгуры будут очень недовольны, когда узнают, что я пропустила молитву…
Здесь так неестественно темно, что невольно загораются инсигнии, но истощённое тело с трудом находит на это силы. В слабом свете я различаю тесное пространство, ограниченное гладкими стенами, от которых исходит холод.
Металл. Материал наших предков. Тальпов…
Дрожь проходит по телу.
Неужели Нона сказала правду? Неужели гигантская медуза, которую я видела перед тем, как оказаться лицом к лицу с огнём, — это и есть космический корабль тальпов? Людей, которые когда-то узнав о грядущем конце света, сбежали с планеты, бросив нас на произвол судьбы?..
И где я теперь? Внутри корабля — в плену у тальпов?.. Если так, то лучше бы я умерла…
Гудение становится настолько громким, что все мысли разом улетучиваются. Шум то усиливается, то ослабевает, и рокот волнами проходит сквозь моё тело, заставляя его дрожать в такт каждому звуку.
Вдруг мрак пробивает луч света. Пространство светлеет за какие-то доли секунды, и я вижу, что на одной из стен находится странный круг, открывающий вид в окружающий мир: на фоне непроглядной черноты медленно появляется ослепительно сияющий ярко-оранжевый шар...
Никогда в жизни я не видела, чтобы Солнце было таким огромным и слепящим…
Сквозь почти закрытые веки я смотрю на гигантский шар, который пульсирует и пылает. В некоторых местах он ярко-жёлтый, в других — покрыт чёрными пятнами. На поверхности закручиваются вихри, похожие на затяжки, которые иногда появляются на ткани.
Из моего горла вырываются судорожные всхлипы, которые едва ли могут выразить мою беспомощность перед величественной непостижимой силой…
Протягиваю руку, но ударяюсь о невидимую стену. Её можно назвать прохладной, но это почти не ощущается в сравнении с предчувствием солнечной энергии, которая вот-вот польётся в моё тело.
Я упираюсь лбом в прозрачную преграду, и глаза закрываются сами собой. Начинаю ощущать, как в меня вливается живительная сила.
«Мы не виним… предателей, сбежавших… на Тальпу… — мысленно читаю молитву, запинаясь на каждом слове, которое теперь приобрело для меня новый смысл — пугающий, разрывающий душу, но, как и раньше, исцеляющий тело. — Не возвращаемся… к прошлому, но помним, что искусственный мир обречён… — Остаток молитвы даётся мне легче: — Великий Пожар превратил нас в эдемов, солнечных людей. Мы служим Солнцу, воде, воздуху и земле. Мы называем Вселенную Иоланто и верим в скорое Исцеление. Пускай моё сердце стучит в одном ритме с сердцами ближних. Пускай Иоланто направляет меня».
Я плотно зажмурила глаза, но они всё равно слезятся, ослеплённые даже сквозь сомкнутые веки. Чувствую, как цветы на коже начинают наливаться силой. Свет медленно тускнеет, и я могу открыть глаза: бутоны меняют цвет с зеленоватого на розовый и фиолетовый, становятся заметно крупнее, некоторые уже раскрываются.
Что бы за место это ни было, оно постепенно отдаляется от Солнца. Я протягиваю руки, наталкиваюсь на прозрачную стену, и беспомощно шепчу: