* * *
Было время, и я верил, что всё в мире работает, как часы, и даже страшные вещи, о которых я слышал, но не видел лично, казались неотъемлемой частью большой интересной игры.
Было время, и я верил, что в мире существует справедливость. Но это время давно прошло.
Я просыпаюсь в холодном поту в тот самый момент, когда раздаётся оглушающий звук, будто к Тальпе приблизился НЛО и пытается выйти на связь с человечеством. Будильник даёт лишь одну попытку нажать на отбой, но как на зло промахиваюсь: колёса приходят в движение, клоки спрыгивает с тумбочки и даёт дёру.
Микропроцессор гудит, обеспечивая случайный выбор траектории движения. В квартире не так много места, но будильник умудряется каждый раз найти такой уголок, чтобы у меня не было возможности кинуть что-нибудь тяжёлое и спать дальше. Кровать находится в нише, прямо под потолком. Когда в прошлый раз я кинул с высоты подушку, она быстро достигла цели, и клоки хотя бы заткнулся на какое-то время. Теперь же ему везёт больше, а мне — меньше. От того, как он крутится, подобно юле, и жужжит громче, чем рой пчёл, хочется, как маленькому, спрятать голову под подушку и надеяться, что случится чудо, и этот кошмар закончится…
— Выключить! — почти выплёвываю голосовую команду. — Я проснулся!
Наконец клоки замолкает, но тут же раздаётся приветливый женский голос:
— Нужно знать наверняка. Ты уже дважды отключал клоки и ложился спать дальше, из-за чего, по моим прогнозам, опоздаешь на работу примерно на тридцать минут, при условии, что потратишь на сборы столько же времени, как и обычно. В ином случае я буду вынуждена прибегнуть к более серьёзным мерам для того, чтобы…
— Понял, — признаюсь раздражённо, вынуждая виртуальную секретаршу замолчать.
Смотрю на потолок, белый с голубоватым отливом. Изо дня в день упираюсь взглядом в безжизненный лист — пустой, как моя жизнь. Можно было бы нарисовать что-нибудь на холсте, но нет желания. Зачем? Бумажный носитель давно не в чести, а мне как разработчику виртуальных миров не к лицу марать бумагу.
— Я должна знать наверняка, что ты больше не уснёшь, — назойливо напоминает голосовой робот.
Я с тяжёлым вздохом касаюсь рукой сенсорной плёнки на потолке. Она загорается сначала голубоватым светом, а потом появляется запись.
Медный оттенок тёмных волос. Властный разлёт бровей. Миндалевидные чёрные глаза. — Именно такой я хочу помнить эту потрясающую женщину, а не тот образ, что вновь и вновь является во снах — с разбитой губой, кровью из носа и раной на рёбрах, края которой наспех стянуты стежками.
— Что бы ни было, оставаться человеком — единственный выход, — убеждённо говорит женщина мелодичным голосом, и её глаза смотрят как будто в саму душу. — Делать то, что диктует совесть, даже если это затронет близких. Кровное родство ещё ничего не значит.
Это её последняя запись, сделанная в день переселения на Тальпу. Много лет назад.
По-настоящему мне были дороги только двое. Одной из них уже нет в живых. Очень давно. И глядя на запись и видя её лицо, я до сих пор чувствую, как останавливается моё сердце.
Одной нет в живых…
А другая…
В сознании сразу же появляется юное личико, усеянное веснушками, окружённое ярко-рыжими кудрявыми волосами. Бирюзовые глаза контрастируют с цветом локонов и сияют ярко и пронзительно. Властный разлёт бровей мог бы придать девушке дерзости, однако она улыбается, и справа один зуб немного заходит на другой, даруя лицу миловидность и очарование.
Я мог бы продолжать за неё борьбу, но если ты проигрываешь в поединке год за годом, наступает момент, когда инстинкт нападения больше не может защитить. Теперь шестое чувство подсказывает бежать и прятаться. Иначе пострадают твои любимые.
Я выключаю запись, поддеваю край ультратонкого экрана, отклеивая его от потолка, и спрыгиваю с кровати, игнорируя лестницу.
От воспоминаний отчаянно хочется, подобно клоки, дать дёру, но в моей квартире всего одна комната, которая служит гостиной, спальней и кухней. Так что далеко не убежишь.
Все знают, что чёрные дыры обладают настолько сильной гравитацией, что засасывают всё вокруг, включая свет, а в белые наоборот никто и ничто не может проникнуть. Однако эта квартира с белоснежными стенами и мебелью, встроенной в них, сумела поглотить меня. Я нашёл себе оправдание, чтобы уже не пытаться выбраться отсюда: на Тальпе достаточно нуждающихся семей, которые вынуждены жить в тесных квартирах-трансформерах с гораздо меньшими удобствами, чем те, что есть у меня. Не стоит ничего менять. Так я себя успокаиваю, позволяя бездействовать.
Я направляюсь в тесную ванную и, как только захожу, встречаюсь взглядом с собственным отражением в зеркале над раковиной. Это не самый лучший собеседник, поэтому я придавливаю сенсорную плёнку к зеркалу. Она с лёгкостью прилипает и сразу же загорается. Пока я принимаю душ, а потом чищу зубы, голосовой робот сообщает об электронных письмах, температуре на улице, невыполненных делах и всякой ерунде.