— Алан Джонс, вот и пришло время познакомиться с нашей гостьей.
Тальпы неотрывно смотрят на меня, а я перевожу взгляд с Мучителя на мужчину, которого вижу если не в первый, то не более, чем во второй раз в жизни.
— Что за образы рождались в твоём сознании? — вдруг требует Мучитель, и моё тело напрягается, когда он делает несколько шагов вперёд. — Человек сидел в позе лотоса. Кто это?! — он повышает голос. — Там были силуэты. Это такие же, как ты? Сколько вас там?!
Мучитель продолжает наступать, и я почти падаю с кресла, пытаясь держаться от тальпов подальше.
Откуда они знают, что происходило в моём сознании? Они установили галоклин, а я даже не почувствовала?
— Что означали эти видения?! — почти кричит генерал, но если бы знать, о чём он говорит…
Я молчу, и Мучитель поворачивается к спутнику.
— А ты говоришь решать всё цивилизованно, — возмущается он. — Оно игнорирует меня, а мне быть вежливым?
— По крайней мере, нам не понадобился огнетушитель, — произносит мужчина шершавым голосом.
Мучитель сжимает губы, но потом откликается:
— Справедливое замечание. Что ж. Попробуем ещё раз, — он вновь смотрит на меня, когда задаёт очередной вопрос: — Почему твои слёзы были чёрными?
Этот вопрос такой простой, что я сразу же отвечаю:
— Слишком много… боли.
Лицо Мучителя искажается.
— Оно умеет разговаривать, — победоносно сообщает он, метнув взгляд на спутника и вернувшись ко мне. — Ты смертельно больна?
Смертельно. Какое жуткое слово.
— Нет, — выдыхаю я.
Лицо Мучителя перекашивается, и я не сразу понимаю, что он пытается улыбнуться.
Получается отвратительно.
— А говоришь: слишком много боли, — усмехается он, заставляя меня поёжиться.
Неужели слова «много боли» можно произносить только если речь идёт о скорой смерти?..
Моё тело и так дрожит, а от таких мыслей — и того сильнее.
— Что такое Иоланто?
Это тоже слишком просто, и я решаю ответить:
— Высший разум, создавший мир.
На этот раз широкие брови мужчины, который пришёл с Мучителем, взлетают так высоко, что, кажется, хотят добраться до линии волос. Вопрошающий взгляд мечется между мной и спутником.
— Допустим, — огорчённо соглашается Мучитель и сухо произносит: — Что тебе нужно, чтобы выжить?
У меня приоткрывается рот, но я так ничего и не произношу.
«Солнце, — кричит мой разум. — Свет!»
Они не знают, кто я. Или понимают, но им неведомо, что мне важно для жизни. Но если я скажу, тальпы, вполне возможно, отнимут у меня даже тот кулон, что я скрываю под противной, удушающей тканью.
Молчание затягивается. Мучитель не сводит с меня напряжённого взгляда, в котором проскальзывает облегчение.
— Что ж, разберёмся в Сфере. Алан Джонс, приступайте.
Это приказ.
Лишь несколько раз в жизни я слышала, чтобы бабушка говорила в подобном тоне, но даже этих немногих случаев достаточно, чтобы никогда и ни с чем не перепутать короткое решительное требование.
Если бы я могла, то взорвалась искрами, лишь бы себя защитить, но я не умею создавать пожары. Моё тело способно лишь цепенеть в страхе, когда я замечаю взгляд Алана Джонса, очень близкий к виноватому; когда вижу, как он с опаской приближается ко мне с какими-то странными браслетами в руках, в то время, как Мучитель, наоборот, отходит к двери и открывает её.
И вдруг… от меня начинают отлетать искры! Они настолько слабые, что тут же гаснут, долетая до белоснежного пола. Но это искры! Настоящие искры пламени!
Заметив их, Алан Джонс отступает, но лишь на мгновение, а в следующее уже стремительнее направляется ко мне и хватает за руки. Мне не больно, однако он держит крепко, и, хотя я пытаюсь высвободиться, это бесполезно. За какие-то доли секунды на моих запястьях оказываются браслеты, которые я видела в руках Алана. Боковым зрением вижу, что в комнату входят мужчины в пятнистой одежде грязно-зелёного цвета, с треугольными красными платками на левом предплечье. Рассматривать их нет ни желания, ни времени. Я вижу только браслеты на моих запястьях, чувствую лишь холод, исходящий от них.
Моя кожа краснеет прямо на глазах, и Алан Джонс это замечает. Его брови сходятся на переносице, когда слышится новый приказ Мучителя:
— Действуем быстро.
Эти слова обжигают моё сознание не меньше, чем металлические браслеты — руки, но я так обессилена, что реагирую слишком медленно и прихожу в себя, только когда мужчина хватает меня за плечи, вынуждая идти. Я упираюсь, пытаясь помешать, но он легонько встряхивает меня и говорит над моим ухом:
— В наручники вмонтированы импульсные датчики, которые реагируют на пульс. При сопротивлении будент бить током. А если мы совсем не найдём общий язык, то в ход пойдёт успокоительное из дополнительных капсул, которое вводится через иглу.