Я удерживаюсь от того, чтобы поднять взгляд и заглянуть за преграду, но моё сердце гулко стучит, и его стук отзывается в груди болью. Неужели ему не безразлична моя судьба?
Он боялся, что я могу погибнуть?..
— Дэннис, мы должны вернуться к нашему разговору, — примирительно просит девушка. — Но не здесь…
Однако она не успевает договорить.
— Я уже сказал тебе: тот разговор закончен. Да и этот начинать не стоило.
Кто-то из них поворачивается, чтобы уйти, но голос Ребекки вдруг слышится гораздо громче, чем несколько секунд назад:
— Забота о безопасности других когда-нибудь погубит тебя самого! Мы оба это знаем.
Подняв взгляд, я замечаю, как все трое замирают в неловкости: Дэннис бросает взгляд на Сьерру, отмечает, что она исподтишка следила за ними, а теперь и вовсе открыто наблюдает. Парень переводит недовольный взгляд на Ребекку.
— Все это понимают, — смущённо добавляет девушка.
Дэннис отвечает тихо, но вкрадчиво:
— Я не слишком заботливый. К тому же давно забыл, что такое — быть героем. Поэтому посмотрим.
Молчание становится всё более напряжённым и начинает тяготить не меньше, чем кулон на моей шее. А потом Сьерра задаёт вопрос так громко, что я возвращаюсь в реальность, едва не падая с кресла.
— Совещание подошло к концу — или нет?
Буквально чувствуя на себе взгляд, я ложусь и накрываюсь одеялом чересчур поспешно, угрожая выдать себя, ведь уже догадываюсь, что дальше скажет дочь Мучителя. И она подтверждает мои мысли:
— Принцессе пора спать, — ехидно тянет Сьерра, но я не знаю, почему она так меня называет.
Раздаются удаляющиеся шаги, но потом дочь Мучителя останавливает Дэнниса:
— Удели мне пару минут.
Новая тишина гнетёт ещё больше прежней. Дверь закрывается, но молчание долгое время никто так и не нарушает.
— Я уже пыталась едва не преследовать тебя в тот день, когда ты увидел это впервые, — наконец говорит Сьерра — чуть тише, чем раньше. — Не говоря уже обо всех предыдущих попытках, — добавляет она неловко, а потом её тон становится едва не умоляющим: — Давай наконец-то поговорим.
— Ты права: мы уже говорили, — отвечает Дэннис сдавленным голосом. — И не один раз. Помнишь, чем это заканчивалось? Или первый серьёзный разговор уже остался в прошлом?
Разочарование в голосе становится слишком ощутимым, и мне кажется, что я могу распознать даже настоящую злобу.
Чересчур сильная эмоция. Запретная для эдемов.
— Я призналась, что совершила поступки, которые перечеркнули всё, что было между нами до этого, — непривычно кротко сообщает Сьерра.
В голосе Дэнниса слышится усмешка, когда он произносит:
— Как красиво ты называешь предательство поступками.
— Поступками, которые всё разрушили, — повторяет Сьерра, мягко поправляя Дэнниса. — Я знаю, что в твоём понимании всего два поступка, которые можно считать предательством, и я совершила их оба, — девушка вдруг говорит совсем тихо. — Но Рэй нуждался во мне… Я не знаю, как так произошло, это правда, ведь я…
— И мы говорим для того, — грубо прерывает Дэннис, — чтобы выяснить подробности твоей измены, которая произошла много лет назад? — Его тон становится пренебрежительным: — У меня есть дела.
Судя по звукам, кто-то резко поворачивается на месте.
— Нет, — возражает Сьерра. — Я просто хочу, чтобы ты понял, Дэн. Я знаю, что совершила ужасные вещи. Но пойми: твоя… мама… она умоляла, чтобы я остановила тебя всеми правдами и неправдами…
— Почему мы снова это обсуждаем? — всё ещё грубовато спрашивает Дэннис.
— Прошло столько лет. Мы расстались давно. Нам было по восемнадцать, а сейчас… уже намного больше.
— Вот именно, — с нажимом произносит Дэннис. — Прошло очень много лет. Ты уже пыталась возобновить отношения.
— Да, после войны в Хранилище, — соглашается Сьерра. — Я помню. Когда мой отец помог сделать так, чтобы ты больше не обязан был возвращаться туда и….
— И ты надеялась, что это что-то изменит? — вновь обрывает Дэннис. — Ответь, почему всё повторяется именно сейчас?
Они долго молчат, и кто-то вновь порывается уйти, но его останавливает второй.
— Тебе трудно, — говорит Сьерра тихо, и я понимаю, что она не позволила парню покинуть комнату. — Меня всегда восхищало, как стоически ты переносишь одиночество. Но теперь становится невыносимо. Будет ещё хуже.
Они вновь долго молчат, а потом Дэннис произносит сдавленным, но угрожающим голосом:
— Ты это не серьёзно.
Он едва не рычит, как зверь, пришедший во Фрактал из степей, — обессиленный и озлобленный.