– Мать на днях зарплату получит, а сейчас у меня… – машинально забубнил Илья – первым, что он увидел, придя в себя, была раскосая улыбающийся физиономия Шайморданова.
– Это – мой друг, И-лю-ша Пи-здне-цов, – громко и отчетливо сказал Руслан и украдкой пнул Пузднецова, заставляя заткнуться про мать и ее зарплату. Илья скосил глаза, чтобы увидеть, с кем общается Шайморданов. Оказалось, что девушка, появившаяся вместе с Русланом, Пузднецову не примерещилась.
– Ви-дишь, мон шер ами И-лю-ша сра-жен тво-ей кра-со-той на по-вал, – произнес по слогам Шайморданов. Смуглая особа с оливковой кожей, внушительных размеров носом, иссиня-черными волосами и такими же глазами, внимательно вслушалась в слова Руслана, секунду поразмышляла, очевидно, переводя предложение на другой язык, расцвела улыбкой, обнажив сахарный оскал в проволочной сетке корректирующих прикус скоб, и заговорила: – Ильюша! Жо ма пель Жене Беструссо. Девушка протянула Илье руку – в знак приветствия и чтобы помочь встать на ноги.
Как – без трусов?! Чьей жене? – мысленно всполошился Пузднецов – хоть он и лежал на полу, салатового цвета брючки, в которые была облачена девушка, не позволяли убедиться в правдивости высказывания. Не зная, что делать, Илья ухватился за протянутую руку и тут же с беспощадной четкостью вспомнил о своем желании, исполнить которое обещался Шайморданов. У-у-у! – бешеной сукой взвыл Илья (опять же про себя) – Все перепутал! Я трахнуть француженку хотел, а не жениться на ней. А теперь что? Теперь все – Руслан притащил эту Жомапель. Она мне с порога – руку и типа сердце, я, говорит, твоя жена и уже без трусов, то есть готова. Может, я ее как-нибудь это… Нет, Шайморданов меня убьет. Придется на ней жениться. Или гомиком притвориться? А что? Но Руслан же…
– Здравствуйте, Жомапель, – не успев додумать план побега, бледнея и покачиваясь под пристальным наблюдением Руслана, пробормотал Илья, – очень это… красивое имя. Очень приятно и… все такое.
– Жене, оставляю тебя с Илюшей, а сам пойду, ужин и культурную программу на вечер организую – как-никак человек первый раз в России, – Шайморданов чмокнул девушку в щечку, пожал Пузднецову мягкую едва теплую, как десятиминутный чебурек, руку и исчез за хлипкой дверью. Признаться, он и сам был удивлен экзотической внешностью Женевьевы. Заметив это, девушка спокойно пояснила, что ее родители приехали во Францию из Марокко. А Женевьевой ее назвали в честь святой покровительницы Парижа – столицы новой родины. Как бы то ни было, рассудил Руслан, Пузднецов хотел оттрахать француженку. Жене, по ее словам, родилась и всю жизнь прожила в Париже, значит, она француженка. После того как Руслан, никогда не позволяющий себе ходить вокруг да около, заикнулся о том, что у него есть друг, чья единственная мечта в жизни – заняться любовью с француженкой – а после этого хоть в гроб, Женевьева пришла в неописуемый восторг. Она и не думала, что в мире есть такие трогательно романтичные натуры. Следовательно, желание Пузднецова (почти) выполнено (почти) безукоризненно, и теперь (совсем скоро) можно требовать от него забрать своего Зелибобу.
– Жомапель, ты, типа, славная это… девушка и… все такое, – Илья недоверчиво высунулся за дверь – проверить, не спрятался ли там Шайморданов. За дверью ни одного Шайморданова не оказалось. Илья, собираясь продолжить свою речь, обернулся к Жене. Девушки рядом видно не было – посмотрев туда, где она только что была, Пузднецов уперся в зеркало, демонстрирующее во всей красе его собственное отражение. Илья от неожиданности чуть снова не лишился чувств, но обошелся лишь коротким сдавленным криком – небритый, в мятой серой майке с желтыми подмышками и растянутых в коленках семейных трусах он напоминал призрака из мультика про Кентервильское приведение. Для полного сходства не доставало только гремящих при каждом шаге оков и цепей. Чувствуя смутную досаду от того, что девушка исчезла, так и не занявшись с ним сексом, Илья все же нашел в себе капельку разума порадоваться, что, значит, и женитьба ему уже не грозит. Если бы ему дали на размышления еще минут десять, Пузднецов бы успел убедить себя, что ни Шайморданова, ни девушки в его квартире не было. Но десяти минут Илье не дали.
– Ильюшенька, идьи сьюда! – послышалось из спальни. Эта простая фраза включила реверс в сознании Пузднецове: теперь он смутно досадовал на предстоящую женитьбу и чуточку радовался, что сможет рассказать Бодыльеву и Огузкину, как он драл француженку. Но ведь не поверят же, как пить дать, тут же расстроил сам себя Илья, и уныло поплелся в спальню.
– Ильюша! – девушка лежала на кровати, стащив обтягивающие брючки до колен. Трусов на ней действительно не было. При виде смуглого лобка, волосы на котором были пострижены замысловатым изогнутым крестиком-иксиком и выбелены до платинового цвета, Илья нервно сглотнул. Голова пошла кругом так, что аж затошнило. Илья мешком картошки плюхнулся на край кровати – ноги не держали. Женевьева залилась колокольчиковым смехом: – Ты такой смьешной!