Шайморданов кивнул Сяпунову, давая понять, что тот на сегодня свободен, и проводил заторможенного Илью и возбужденно сверкающую черными очами Жене в глубь своих апартаментов.
– Хорошо провели время? – пытаясь изображать радушного хозяина, Руслан пододвинул гостям по мягкому пуфику, сам же уселся на медвежью шкуру, прикрывая белесое пятно – засохший след их с Валей недавней любовной игры.
– Сьюпер, – француженка просияла улыбкой порочного ангела, Пузднецов же поморщился, как от зубной боли.
– Приятно. Очень рад, – Руслан всеми силами пытался не выказать своего нетерпенья. Ни Илья, ни Жене больше не походили на кислотных монстров, испещренных иглами и кишащих щупальцами, значит, вероятность плодотворности в поиске решения его ма-а-аленькой проблемки, существует. – Чрезвычайно польщен вашим присутствием в моем скромном жилище.
– Шьикарный бьерлога! – оглядевшись, восторженно присвистнула Женевьева. Пузднецов, которому квартира-шатер Шайморданова запомнилась только тем, что после первого и единственного ее посещения, он был избит до полусмерти, промолчал. Он бы предпочел оказаться скорее где-нибудь в сыром подземном склепе, заживо замурованным в одну из могил.
– Можете выбрать себе любую вещь – сувенир на память, – широко улыбаясь, предложил Руслан. – Все мое – ваше.
– О! Ти душка! – француженка, сразу приметившая висящий на стене раритет – двуручный прямой меч с рукоятью из кости моржового пениса, захлопала в ладоши. Но поскромничала, да еще представила себе, как повезет полутораметровый меч через границу, и остановила свой выбор на изысканном длинном мундштуке, по странному совпадению, выточенном из той же косточки, что рукоять меча. Пузднецов же, исключительно из страха обидеть гостеприимного хозяина, подобрал первое, что попалось под руку – невзрачную деревянную пепельницу.
Хороший выбор, – одобрил Шайморданов. – Из этого мундштука в двадцатых годах Сталин отравленными дротиками плевался в своих недругов, а когда недругов не осталось, перешел на трубку. А пепельница сделана из обломка косого креста, на котором был распят святой апостол Андрей Первозванный.
Вытаращив глаза на пепельницу, будто держал в руках ядовитую змею, Илья быстро убрал артефакт в карман, даже не вытряхнув из него окурков.
– У менья длья тебья тоже есть особый подарок, – налюбовавшись мундштуком и вдохнув горечь смолы истории, осевшей на его поверхности, Женевьева шустрой цапелькой пробежала в прихожую, где оставила свою сумочку, больше похожую на кошелек с длинным ремешком для ношения через плечо. Пошуршав минутку неведомым содержимым сумочки, девушка вернулась, неся в вытянутых руках желтую тряпицу. – Это жёлтый майка льидера! Надпись я сама сочьинила! – пояснила Жене, протягивая Руслану хлопчатобумажный дар. Руслан благодарно улыбнулся, хоть улыбка вышла кисловатой, обнажился по пояс и тут же облачился в подарок. На груди и животе майки красовалась размашистая трехстрочная надпись:
«DON'T BE SHY
DON'T EVEN TRY
I'M THE ONLY SHY».
Дословно надпись переводилась «НЕ СТЕСНЯЙСЯ, ДАЖЕ НЕ ПЫТАЙСЯ, Я – ЕДИНСТВЕННЫЙ РОБКИЙ». Что уж говорить, довольно странная надпись, особенно для майки лидера, и уж тем более для Шайморданова. Но Шайморданов юмор парижанки оценил. Дело в том, что школьной кличкой Руслана было трехбуквенное сокращение от его фамилии – Шай. Теперь его так никто не называл, но для общения в сети Руслан выбрал себе никнэйм Shy – транслитерированный в латиницу аналог Шая. Именно под этим ником Руслан и познакомилась с Женевьевой. Поэтому каламбур на майке правильнее было бы читать так «ДАЖЕ НЕ ПЫТАЙСЯ БЫТЬ ШАЙМОРДАНОВЫМ, ПОТОМУЧТО Я – ЕДИНСТВЕННЫЙ ШАЙМОРДАНОВ».
– Спасибо, Женечка, – поблагодарил Руслан, на сей раз искренне, и влажно чмокнул девушку в смуглую щечку. На этом ритуал обмена любезностями успешно завершился, и Шайморданов, тщательно подбирая слова, перешел к делу: – Жене, ты знаешь, в какой затруднительной ситуации мы с Илюшей оказались по причине сбоя в небесной канцелярии. Не близость моей смерти меня угнетает, нет. Меня угнетает свершившаяся несправедливость. Пусть я умру во цвете лет, пусть меня запомнят молодым и здоровым, не беда. Но что будет с Илюшей? Сколько будут тянутся его серые безрадостные дни, пусть остальным они и покажутся преисполненными солнечного света? Зачем ему существовать без души? В этом нет никакого смысла. И наша обязанность, наш святой долг – вернуть ему положенное природой и Богом, вдохнуть душу в его бренное тело. Моей решимости хватит, чтобы свернуть горы, но без твоей помощи, без содействия Ильи, я обречен на неудачу. По сути, вопрос один – что делать будем?