Как ассоциации с нашей первой встречей.
Встречей ангела с демоном.
***
— Встань. И подойди.
Когда душераздирающие крики смолкли, Дамир снова обратился ко мне.
У меня с трудом дышать получалось… а он встать попросил.
С первой минуты нашего «знакомства» я сразу же уяснила одно — что злить его не следует ни в коем случае.
Крепко сжав дрожащие руки в кулаки, медленно, но уверенно, поднялась с пола, шаг за шагом потихоньку передвигая ногами, направилась к мужчине.
— Умница. — Тихонько похвалил, и настроение тирана мгновенно улучшилось. Словно ничего и не было. Словно тут минутой ранее никого руки не лишили. Прямо на любимом хрустальном столе деспота.
Ох…
Совершенно случайно я имела глупость посмотреть на место наказания — на журнальный столик. Который, в настоящий момент, напоминал разделочную доску. С которого, прямо на пол, тонкими струйками стекала кроваво-красная жидкость.
При виде этого ужаса, меня практически вывернуло наизнанку.
Но благо я не успела купить тот желанный кусок хлеба, о котором мечтала несколько дней. Если бы съела — получила бы обратно. Тогда на том столике осталась бы и моя рука тоже.
Слухи оказались правдой. Главный мафиози трущоб не славился добродушностью. Он был болен. Конкретно болен! Особым психопатологическим недугом.
Либо же проклят.
И я даже понятия не имела, что для меня уготовило жестокое будущее!
Явно ничего хорошего.
Пока я пыталась прийти в себя после увиденного, в хоромах появились девушки-уборщицы, которые со спокойными выражениями лиц принялись отмывать стол от алых следов расплаты, предварительно выбросив в урну отрубленную человеческую руку. Мне показалось, что подобное дело было для них привычной работой. Ни единая морщинка, ни единая жилка, и тем более слезинка, на их каменных лицах не посмела дрогнуть.
Вероятно, они столького тут натерпелись, что уже выплакали все свои слёзы. На несколько лет вперёд.
Пока девушки занимались уборкой, Дамир взял бокал со стола и направился к фонтану, в то время как я продолжала притворяться сильной, перешагивая через страх, ломая себя, забивая на душевную боль.
Зачерпнув воду из фонтана, мужчина одним залпом осушил содержимое бокала, довольно выдохнув. И тогда я поняла, что в фонтане была вовсе не вода, а алкоголь. Вот почему по цвету она напоминала ослиную мочу.
— Знаешь ли ты, грязная потаскушка, почему находишься в моих хоромах? — он снова продолжил жрать меня взглядом, словно в мыслях уже тщательно вырисовывал самые ужасные планы на моё тело и душу.
— Н-нет. Н-не совсем. — Я не узнала собственный голос. Он звучал так, будто мне на горло наступили.
— Твой отец продал тебя. За дозу.
Сказать, что я была удивлена?
Значит ничего не сказать.
На самом-то деле я не почувствовала ни капли удивления и на все сто процентов поверила похитителю.
— Понятно. — Даже и спорить не собиралась. А смысл?
Что может маленькая и хрупкая мышка в лапах свирепого хищного льва?
— Не удивлена? — его идеально красивые брови выгнулись дугой.
Отрицательно махнула головой.
— Хм… Знаешь, если бы мой отец продал меня за сраную дозу отменной дури… я бы лучше под поезд бросился! Зная, каким неудачником мне «посчастливилось» родиться! Наверно, это так унизительно… осознавать предательство родного человека? — мужчина оскалился, обнажив идеально белые зубы и наполнил ещё один бокал из недр фонтана, — Интересно, и как ты себя сейчас чувствуешь? Понимая, что тебя тут вовсе не полы заставят драить! А куда более унизительные вещи исполнять, расплачиваясь за ошибки предков!
Я нервно сглотнула, пытаясь не реагировать на эти гадости.
Ублюдок просто проверяет силу моего характера. Пытается унизить, вывести из себя. Чтобы спровоцировать на наказание.
Вместо новых слёз ещё сильней сжала руки в кулаки, до боли в суставах, и тихонько шепнула:
— Может, он и не был моим отцом…
Не знаю, зачем я это ляпнула!
Это прозвучало настолько жалко и ущербно, как оправдание.
В первую очередь, для самой себя.
— Ах да! Верно! Твоя же мать была шлюхой… И неплохой, кстати! Мои ребята часто нахваливали её заслуги! Но, видимо, перехвалили.
Терпи!
Терпи!!
Терпи!!!
Не реагируй… Умоляю!
— А отец — рабом на плантациях… Адский коктейлчик вышел! — губы Дамира растянулись в надменной улыбке.
Его настолько сильно забавляли издевательства над рабами, что я подумала, что вот-вот и он получит моральный оргазм.
— Но знаешь что, твоя глупая мамаша совершила огромную ошибку! Родив тебя втайне. ВТАЙНЕ ОТ МЕНЯ! — свирепый рык монстра эхом вознёсся в потолок огромного зала, заставляя моё бедное сердце безжизненным камнем удариться о рёбра.
А затем… я услышала звонкий треск над головой, раздавшийся в сантиметре от моей макушки, и невольно вскрикнула, закрывая голову трясущимися руками, ощущая острые осколки от стекла в спутанных волосах.
Дамир, находясь на пике бешенства, бросил в меня фужер.
И он бы попал.
Если бы пожелал.
— Так что не удивляйся её внезапной смерти. Как и смерти отца. — Выродок двинулся ко мне, а я, отступив на шаг назад, вжалась лопатками в колонну. — Ведь тайна всегда становится явью. Ничто в моей империи не должно быть скрыто! От меня… Даже рождение очередной никчёмной шлюшки!
Всё, о чем я сейчас мечтала — броситься к этому ублюдку и выцарапать ему глаза. Но меня, будто статую, парализовало мощным страхом.
Подонок принялся медленно расхаживать вокруг моей оси, одержимым взглядом раздирая в клочья мою поношенную одежду, этим же ядовитым взглядом проникая глубоко-глубоко, под самую кожу, в самые кости, словно хищный питон, неторопливо окольцовывал, намереваясь сначала задушить, а затем — проглотить. Залпом.
Внезапно, в руках угнетателя появились какие-то непонятные бумаги. Насытившись моим страхом он властно махнул ими перед моим носом, отчеканив:
— Если не веришь, вот договор о передачи собственности. Сначала твой отец предложил мне вашу халупу... Но на что мне то, что и так по праву моё? Я отказался. Тогда, чтобы спасти собственную шкурку и получить заветную отраву, от нехватки которой у него в любую минуту мог начаться припадок, «мусор» (Прим. так называли жителей трущоб) показал тебя… Маленькую, аппетитную красотку, с прекрасными волосами цвета кофе, играющими рыжеватыми бликами на солнце и глазами оттенка весеннего неба перед дождём. Разумеется, я чуть было с ума не сошёл от желания обладать настолько редкой игрушкой. Но знаешь как, порой не все игрушки хотят добровольно подчиняться владельцу. Приходится ломать. Жестоко. Коварно. Насильно. Поэтому я бы не хотел портить шрамами и увечьями столь дивный экземпляр вроде тебя, который твой ушлепок-отец пообещал мне добровольно. Он пообещал, что заранее подготовит свою дочурку к жизненной миссии, предназначение которой — ублажать назначенного судьбой Хозяина. Везде и во всём!
— Кретин. — Не выдержала. Выругалась. Но сказала это очень тихо. Одними губами, спрятав лицо в волосах.
— Правда, ждать я не стал. Не люблю, знаешь ли, ожидание. Нервирует… Поэтому маленько с дозой для твоего папеньки перебрал, отправив этого долба*ба прямиком к маменьке!
Дамир сделал паузу, оценивая мою реакцию.
— Всё по-чесноку, кисонька. Ты — моя. На законных основаниях. Так как до двадцатилетнего возраста по нашим законам ответственность за отпрысков несут предки. Но если не подчинишься по-хорошему — тебя ждут большие проблемы. А мне бы не хотелось лишний раз марать руки, поганя столь прекрасные внешние данные! А вдруг я пожелаю продать твою задницу? Со шрамами, знаешь ли, товар обесценивается! Так что выбирай… Либо по-хорошему… Либо по-плохому!
На последней фразе он снова нацепил на своё холёное лицо демоническую маску и свирепо зарычал, пробуждая во всём моём теле всё новые и новые волны страха.
Да уж…
Какой тут может быть выбор?
Мне конец.