***
Когда комната очистилась от алых следов расплаты, а прислужницы вместе с «женщинами-кошками» (которых, словно собак на цепи, вывел тот самый охранник, по имени Сатир) покинули покои Верховного, Дамир, хлестнув меня острым взглядом бездонно-чёрных глаз, снова кого-то позвал:
— Завир!
И в комнату влетел немолодой бородатый мужчина в белом жакете, длиной чуть ниже колен, в шароварах, с белым тюрбаном, намотанным на седую голову:
— Звали, Господин?
— Проверь её! — мучитель вальяжно клацнул пальцами.
— Будет исполнено, Господин! — седоволосый откланялся.
— Проверь, девственница ли!? — уточнил «барин».
— Пойдём, милочка! — дедок недовольно сморщил нос, оценивая запах моей «маскировки».
— Нет! Прямо здесь! Терпение на исходе! Поиграть хочу Немедленно!
Что он имеет в виду?
Но прежде, чем я успела о чём-либо подумать, пожилой мужчина по имени Завир резко схватил меня за плечо и развернул лицом к холодной колонне, коленом вжался между ног, пытаясь раздвинуть их пошире, вынуждая меня невольно всхлипнуть. Боковым зрением я видела, как седовласый натягивает на свои руки латексные перчатки.
Мне стало дурно. И невыносимо жарко.
А Дамир, присев на краешек керамической чаши фонтана, деловито закинув ногу на ногу, взглядом голодного хищника наблюдал за моим позором, когда старый извращенец, брезгливо стащив с моего впалого живота штаны, пытался нащупать промежность.
Господин не отличался терпением. Поэтому, громко цыкнув, он выплюнул новый приказ:
— Только не надо упрямиться, девочка. Наклонись и раздвинь ноги! Привыкай. Скорой это простое действие станет для твоей грязной задницы обычным делом.
Припав лбом к холодной опоре, я закрыла глаза, мечтая об одном —просто раствориться в воздухе. Не прошло и секунды, как там, между ног, я ощутила чёрствые прикосновения острых пальцев Завира, которые на пару сантиметров уже успели проскользнуть в тесные глубины, из-за чего мне стало весьма некомфортно и даже немного больно.
—Ну?? — Хозяина распирало любопытство.
— Слишком тугая, Господин, — подданный отчеканил заключительный диагноз и убрал свои поганые лапти прочь,
вдоволь оттрахав мою несчастную промежность латексной перчаткой.
— Ммм… Великолепно! — деспот переливался всеми оттенками радуги, восхищаясь тому, что именно он будет первым счастливчиком, который побывает внутри моей киски, наградив статусом женщины… и, конечно же, статусом «постельной тряпки».
— Что прикажете делать дальше? — поинтересовался врач.
— Выметайся. Но через двадцать минут снова явись. Когда я закончу с девчонкой — заберёшь на осмотр и приведёшь в опрятный вид, пока эта засранка вшей своих заразных не расплодила в моих покоях!
Быстро натянув штаны на обнаженные ягодицы, я снова вжалась в стену, пытаясь не расплакаться. Потому что слёзы рабынь для мучителя... являлись слаще мёда.
Мне уже было всё равно даже на то, с какой одержимой жадностью Дамир пялился на мой голый зад, как и на то, с какими стараниями старый извращенец втыкал в меня свои холодные пальцы. Я хотела лишь одного... Чтобы моё сердце остановилось, и я не испытала тех сумасшедших мучений, которые мне были уготованы самым настоящим бездушным демоном, укрывшимся в теле влиятельного человека.
— О, забыл сказать, Господин. На промежности девчонки я обнаружил засохшее семя. Вот только не могу понять… Она же всё ещё девственна, как так получилось? И анальный проход никогда не использовался для половых сношений.
— Вот твари!!! Какая-то гнида всё же успела поглумиться над моей собственностью! Пусть хоть и поверхностно!!! Разузнай, да накажи!
— Слушаюсь! — Завир, одарив Хозяина низким поклоном, шустро выскользнул из комнаты. А Дамир, откашлявшись, поспешил ко мне.
Уловив его бешено-маниакальный взгляд, я поняла, что сейчас, все мои самые адские страхи... станут жестокой реальностью.
ГЛАВА 5.
— Как твоё имя? — когда мы остались одни, чудовище приблизилось на предельно близкое расстояние, а я — задержала дыхание, стараясь не смотреть в жуткие глаза мучителя, которые выглядели страшнее самого страшного ночного кошмара, не говоря уже о странной маске, скрывающей половину его лица.
Я понимала, что если не дам ему то, что просит, и то, что велит, мне явно не поздоровится. Поэтому старалась выполнять абсолютно все прихоти диктатора.
— Милана, — тихонько всхлипнула, не признав собственного голоса.
— А впрочем, неважно. — Он приблизился ещё на один шаг, так близко, что я ощутила его ледяное дыхание на своих потрёпанных волосах, и оскалился в зловещей ухмылке, — Теперь я буду звать тебя ИГРУШКА.
Кажется, словно земля растворилась под моими ногами и меня затянуло в беспросветную бездну, ставя жирную точку на былой жизни. Прежняя жизнь была ничуть ни лучше теперешней, но она хотя бы находилась в моих собственных руках. И у меня было имя. Но, начиная с этого момента, я превратилась в ничто.
Точнее, я стала персональной шлюхой одержимого наркомана.
— И сейчас, игрушка, мы немного поиграем. — Холодная дрожь пробежала по всему телу, когда мужчина вцепился в мои волосы и потащил к фонтану.
Ноги заплетались, не слушались, подкашивались. А сердце — громыхало где-то в горле, превратившись в несмолкаемый автомат.
Что он задумал?
Избить, изнасиловать?
Вряд ли шампанским угостить...
— Знаешь что, твой убогий внешний вид нереально заводит, — выпаливает точно в ухо так, что его алкогольное дыхание обжигает кожу, и неожиданно кончиком горячего языка облизывает мочку.
Гадко. Мерзко. Унизительно.
— Поэтому в первую очередь я предпочитаю отодрать тебя прямо в твой грязный рот. А уже потом, после предварительной дезинфекции, получить всё остальное.
Эти гадкие слова раскатистым эхом ворвались в моё подсознание, пробуждая невероятный ужас. Но визуально я не должна была показывать ни малейшего намёка на страх. Ибо черноглазого ублюдка моя трусость до эйфории забавляла.
— Сними куртку! — подталкивает к фонтану, выплевывая приказ за приказом.
Медленно тянусь к застёжке, дрожащими руками пытаюсь нащупать молнию. Но кисти будто окаменели, отказываясь подчиняться хозяйке.
— Да что ты там возишься?? — резко хлопает по рукам и со всей дури разрывает молнию, силой своего физического превосходства превращая одежду в ничтожное рваньё.
Куртка упала на пол, я осталась стоять в одной застиранной майке, нижний край которой едва доходил до уровня пупка, скрестив руки на груди, прикрывая свои самые сокровенные места.
Лифчики я никогда не носила. По причине жёсткой экономии.
Так унизительно я себя ещё никогда не чувствовала.
Но рано или поздно то, чего страшишься, сбывается. А я — всю свою недолгую жизнь боялась оказаться в подобном месте, исполняя роль грязной потаскушки.
— Ох, какие мы стесняшки! — стальной хохот обрушился на моё жалкое тельце, будто кинжалом, врезаясь в самое ранимое место. В центр, где проживает честь, гордость, самоуважение… в сердце, — Убери руки и дай взглянуть!
Не нужно было повторять дважды. При угрожающем тоне его голоса они непроизвольно шлёпнулись «по швам», а тело буквально подбросило до самого потолка от сумасшедшей, накатывающей дикими волнами дрожи.
Наверно, мои бледные щёки полыхнули всеми оттенками красного, когда он увидел мою грудь — округлую, аккуратную троечку, с твёрдыми, бледно-розовыми сосками-ягодами, отчётливо виднеющимися сквозь полупрозрачную ткань топа.
Если бы я не страдала анорексией, можно поспорить, что мои формы выглядели бы более пышно и более объёмно. Но в данном случае они являлись моим сущим проклятием, так как до пика сексуального бешенства возбуждали главного душегуба трущоб.
— Хмм… — почесав подбородок, Дамир призадумался, — Сколько тебе? Девятнадцать? Но развита ты не по годам. Особенно твои аппетитные формы, — неожиданно его холодная клешня с силой смяла правую грудь, отправив мою грешную душу прямиком в Преисподнюю. Но я, во что бы то ни стало, продолжала терпеть. Потому что у меня просто не было выбора. — Несмотря на твою болезненную худобу.