— Не знаю, не знаю, — продолжал сомневаться Бертран, машинально натирая до блеска бокал. — Так вы говорите, дядя богат?
Мюллер снова изогнул в улыбке тонкие бескровные губы. Так могла бы улыбаться пиявка.
— Богат? Что бы вы сказали о человеке, вздумавшем посчитать песчинки на пляже? По сравнению с вашим дядей, сам Крез покажется нищим!
— И все-таки я подумаю, — сказал Бертран.
Да о чем было думать! Уже к полуночи он понял, что должен ехать. Дяде Зигфриду по его подсчетам было пятьдесят девять лет. В таком возрасте возможны любые неожиданности, тем более что молодые и зрелые свои годы дядя провел отнюдь не в безмятежном спокойствии. Бертран не знал, какое ранение было у дяди Зигфрида, но полагал, что ранение это было тяжелым — не зря же его с фронта отправляли на излечение в Германию. Да и возраст у него был уже не малый. По молодости собственных лет Бертран полагал дядюшку глубоким стариком. Кончина дяди без оставления наследства Бертрану казалась последнему глубочайшим несчастьем. Ближе к утру Бертран окончательно убедил себя, что появление посланника дяди в тяжелое для него время есть знак благосклонности к нему Судьбы. Разумеется, судьба благоволила Бертрану Гюльзенхирну, сейчас она показывала, что не намерена оставить его своими милостями и богатство придет к нему не в конце жизни, а гораздо раньше, дав ему возможность в полной мере насладиться прелестями жизни.
Утром он торопился. Господин Мюллер обещал прийти за ответом с утра, и невежливо было бы мучить старого человека ожиданием.
Уже выходя на улицу, Бертран столкнулся в дверях с соседкой. Двадцатилетняя девица по имени Лора Грабенштерн нравилась молодому человеку. Она была довольно мила и отличалась завидной строгостью поведения, к тому же имела прекрасную работу в филиале конторы Ллойда, солидного заведения, которому никогда не угрожало закрытие. Жаль, что сама Лора Грабенштерн не обращала на Бертрана ни малейшего внимания.
Они поздоровались.
— А вы знаете, Лора, — неожиданно для себя сказал молодой человек. — Я уезжаю в скором времени в Аргентину.
— Нашли себе работу? — с вежливым равнодушием поинтересовалась девушка.
— У меня там объявился очень и очень богатый дядюшка! — с гордостью объявил Бертран, внимательно следя за реакцией Лоры.
К его сожалению, девушка не проявила любопытства и не стала донимать его вопросами. Разочарованный Бертран внимательно посмотрел на нее. Теперь он смотрел на девушку глазами человека, наследующего большое состояние. Этому человеку Лора Грабенштерн не показалась очень уж симпатичной, тем более симпатичной до такой степени, чтобы с ней можно было связать свою жизнь. Подспудно Бертран ожидал от своей дальнейшей жизни захватывающих приключений, поэтому едва только субтильная фигура господина Мюллера показалась на пороге заведения, Бертран выпалил, что он согласен поехать с ним к дядюшке. Несомненно, это сообщение доставило удовольствие господину Мюллеру, он расцвел в бледной улыбке и, похлопывая бледной веснушчатой лапкой крепкую мускулистую руку Бертрана, похвалил его благоразумие.
— Я не сомневался в вашей рассудительности, дорогой Бертран, — сказал он. — Эта рассудительность у вас в роду, недаром ею отличается и ваш родной дядя. — Ну, а теперь, когда мы с вами пришли к соглашению, давайте мне ваши бумаги, чтобы я все устроил. Пароходом будет слишком долго, боюсь, будет трудно выдержать такое путешествие, но из Франции в Буэнос-Айрес летит рейсовый самолет, и мы благополучно сократим наше путешествие на несколько суток.
Оставшись один, Бертран почувствовал радостное волнение. Итак, он отправляется к дядюшке. К любимому дядюшке Зигфриду, угадать бы его только среди тех, кто будет встречать!
К Бертрану подошел официант Курт. Глаза его масляно и скабрезно блестели.
— Ты уже слышал? — вместо приветствия поинтересовался он.
— Я беру расчет и уезжаю к дяде! — гордо объявил Бертран, не слушая его. — К оч-чень богатому дяде. Детей у него нет, вот старик и вспомнил обо мне.
— Поздравляю, — сказал официант Курт. — А у нас весь отель опять стоит на ушах. В двадцать четвертом номере кто-то зарезал классную сисястую блондинку. Помнишь, она позавчера пила кофе?
Блондинку Бертран помнил. Выглядела она достойно запоминания. Жопастая, сисястая и длинноногая. А лицом немного напоминала юную Марику Рёкк.
— И кто же ее? — тревожно спросил Бертран.
— Кто же его знает? — удивился официант Курт, хитровато улыбаясь. — Одно ясно, маньяк самый натуральный. Он ее не просто убил, а груди отрезал и на живот перешил. Очень, между прочим, искусно. Только она все равно кровью истекла. Теперь полиция всех допрашивает. Только ни хрена они не найдут, эти крипо. Помнишь убийства докеров в порту? До сих пор они их не раскрыли и теперь уже никогда не раскроют. А куда ты уезжаешь, Берт?