Он озабоченно оглядел зал.
— И не ночуйте в королевских покоях. По крайней мере, сегодня. Я договорился с герцогиней де Клико, она обещала устроить вам ночь настоящей любви.
— А что, в предыдущих было что-то фальшивое? — пьяно удивился Бертран.
— Я бы так не сказал, — покачал головой де Роган. — Однако иной раз для короля делают то, что никогда не делали для принца.
— Вы редкая сволочь, министр. Умеете портить настроение, — сказал Бертран. — Я бы с удовольствием отправил вас на виселицу. Вы ведь не будете отрицать, что вполне ее заслужили?
— Как каждый из нас, сир, — серьезно отозвался де Роган. — Но вы должны понимать, что я вам нужен, без меня вы не обойдетесь. Исполним план, а потом будем думать о будущем. Каждый о своем. Я прав?
— Черт с вами, — согласился Бертран.
— Помянем покойного короля, — поднял чашу герцог. — С его смертью закончилась целая эра существования Паризии. С вашим восхождением на престол начинается очищение, ведь вы ни в чем не виновны.
Он медленно выцедил содержимое чаши и многозначительно улыбнулся своему королю.
— Думается, никто не помешает вашему царствованию, сир!
ЗВОН КОПЫТ ПО ЧЕРЕПАМ ДУРАКОВ,
5 сентября 1953 года
Так что вы знаете о королевских обедах?
Ровным счетом ничего, если не приглашались к такому столу. Но даже если когда-то вы к нему приглашались, испытывали великолепие и изысканность столового убранства и поданных блюд, вы ровным счетом ничего не знаете о королевских обедах. Порою за такими обедами решались судьбы империй. А уж судьбы отдельных людей решаются почти за каждым таким столом.
Челядь не ударила лицом в грязь. Паштеты и заливные, изысканные салаты, тонко нарезанная ветчина и колбасы подавались на сервизных тарелках, украшенных лилиями. В хрустальных чашах на столе разноцветно светились фрукты. Пузатились бутылки с прекрасными винами, шампанским и коньяком.
— А обезьянки? Будут обезьянки? — волновался кардинал Сутерне. — Их давно уже не подавали к столу.
— К столу? — раскатился густым смехом маршал де Ре. — Разве они надоели кардиналу в постели?
— Граф! Не забывайтесь! — пронзительно завопил Сутерне. — В моем лице вы оскорбляете не меня, но Бога!
— Сомневаюсь, что Бог занимался гнусными делишками вроде ваших, — расхохотался пьяный маршал.
— Прекратите, господа, — сказал Бертран. — Разве можно собачиться в присутствии короля? Маршал, извинитесь перед кардиналом!
— Слушаюсь, Ваше высочество, — склонился в поклоне маршал. — Прошу прошения, Ваше святейшество, это все коньяк, он лишает людей благоразумия.
Между тем гуляние шло своим чередом, медленно пьянели люди и уставали лакеи, суетящиеся у стола.
— Вообще-то ты неплохой парень, Бертран, — фамильярно сказал Монбарон, хлопая короля по спине. — Я всегда знал, что из тебя получится неплохой королек. Луи был слишком жестким монархом, из него постоянно пер группенфюрер СС. А с тобой мы столкуемся. Ты далеко пойдешь, парень, если будешь держаться нас. Ей-богу, я чувствую к тебе искреннюю симпатию.
— Спасибо, — сказал Бертран и повернулся к герцогу де Рогану.
Тот едва заметно кивнул.
— Господа! — крикнул король, вставая. — Минуточку внимания, господа!
— Скажи им, парень, — сказал Монбарон. — Скажи им, пусть проникнутся… Как ты мне нравишься!
Лица сидящих за столом людей повернулись к королю. Смотрели, впрочем, с брезгливым любопытством: что важного может сказать сопляк, посаженный ими на трон вместо покойного родного дяди и не способный отомстить за него?
— Вы уверены? — тихо спросил Бертран.
— Не волнуйтесь, сир, говорите все, что задумали, — так же тихо отозвался герцог де Роган.
— Господа, — вновь поднял бокал король. — Я очень рад, что иы все здесь собрались, а потому можете услышать меня. Как вы помните, я обещал не мстить вам за смерть короля. Разумеется, я никогда не нарушу данной мною клятвы. Это было бы не по-королевски. Но три недели назад я стоял здесь перед вами беззащитный и открытый, а вы швыряли в меня объедками. Вот этого я вам простить не могу! — неожиданно рявкнул он, и сам удивился силе своего голоса. — Маршал де Ре! Перед вами люди, оскорбившие короля! Король приказывает вам — действуйте!
Все было словно отрепетировано: люди маршала де Ре, в основном крепкие среднего возраста и с неистребимой военной выправкой возникали перед креслами, в которых сидели сановники, подхватывали их под руки и уносили из зала.