Правда, в последний раз его папаша явно облажался с объектом своих тайных желаний, а с виду робкая и покорная Дженис оказалась слишком подкованной в юридических тонкостях и политических интригах Сената. За несколько синяков, с которых обычно все и начиналось, Дженис выставила такой счет, что старика чуть не хватил удар.
Джер знал: отец далеко не в первый раз попадал в подобные истории и обычно ему удавалось выходить сухим из воды, но, видимо, не в этот раз. У Дженис точно имелись какие-то козыри в рукаве, иначе почему еще старик в последнее время так сильно бесился при одном упоминании ее имени. А Джер… Джер скорей всего просто попал ему под горячую руку и нанес новый удар по самоуверенности старшего Бакли, когда не позволил себя ударить.
«Если ты на ее стороне, значит ты – мне больше не сын!» – слова отца навсегда врезались в его память. А ведь какими бы ни были до сих пор их отношения, но Джер все равно где-то глубоко в душе еще надеялся… да он и сам до конца не знал на что. Тогда он уехал из дома полностью раздавленный и только на «Сласлосмиале» среди друзей пришел в норму, а еще неожиданно понял: его настоящая семья на самом деле сейчас с ним вот на этом корабле. Кейт, Бет и Роб… ради них он пойдет на все! Даже взломает эту проклятую дверь! Только чуток наберется сил и хоть поползет за помощью.
«Второй этап слияния прошел успешно», – ворвался в его мысли чей-то незнакомый голос. Джер даже подскочил от неожиданности и в недоумении завертел головой. Но кроме его друзей и Майка в каюте по-прежнему никого не было. Как же это все странно! Но подумать над этим он так и не успел. Новая волна слабости нахлынула на него словно морской прибой.
Кейт
Освещение несколько раз мигнуло, и Кейт поняла: в любой момент она может остаться в полной темноте. От этой мысли ее тело словно заледенело, а затем как обычно к горлу подкатил ком удушливого мерзкого страха.
Кейт знала, что друзья считали ее решительной и смелой, и она всячески поддерживала в них эту уверенность, но внутри, в самых потаенных уголках своей души, всегда понимала: это не совсем так. Ведь она прекрасно слышала, как всякий раз сходило с ума ее сердце, а тело дрожало будто лист на стылом ветру. Стоило только выключить ночник, и она вновь погружалась в тот давний кошмар, а тишина вдруг наполнялась сотнями шорохов, скрипов и стуков.
Кейт до сих пор не понимала, почему проснулась в ту проклятую ночь много лет назад. Возможно, она даже сквозь сон почувствовала чужое присутствие или ее банально разбудил какой-то чересчур громкий звук. Но если бы она тогда знала, чем обернется ее пробуждение, лучше бы напилась снотворного и проспала несколько суток подряд, а потом до конца жизни не испытывала ни страха темноты, ни… вины.
Кейт помнила, насколько ее удивил вид темного силуэта на фоне окна, в который заглядывал тонкий серпик месяца. А потом она вдруг почувствовала чужую ладонь на своих губах. Но Кейт даже тогда не растерялась. Она не стала вырываться, понимая насколько это бесполезно. Вместо этого Кейт разжала зубы и со всей силы впилась в руку незнакомца. Он сдавленно зашипел, и на несколько секунд Кейт ощутила долгожданную свободу. Тишину дома тотчас разрезал ее истошный крик. А дальше… и ее затрясло от воспоминаний. Дверь в ее комнату отворилась, и тут произошло сразу несколько событий: на пороге в светлой ночной сорочке словно привидение возникла миссис Телбот, грянул выстрел, и в тот же момент фигура женщины рухнула на пол.
Остальное Кейт помнила урывками. Вот рядом с ней кто-то тихо выругался, затем обе тени метнулись к окну и растворились в ночи, а Кейт осталась один на один со своими страхами и… миссис Телбот.
Она помнила ощущение того холода, который будто ожег ступни ног стоило ей только встать с кровати. А когда она, дрожа всем телом, подошла к женщине, такая же холодная пустота разлилась и в ее душе от вида безобразного темного пятна, расплывшегося по белоснежной ткани.
Чуть позже в газетах писали, что их экономку убил грабитель, но Кейт-то знала: не закричи она тогда, и миссис Телбот осталась бы жива. А сама Кейт не тряслась бы от призраков прошлого, что каждый раз приходили к ней из темноты. Она тряхнула головой, и длинные волосы разметались по ее плечам. Увы, в той давней истории уже ничего не изменить. Чего не скажешь о настоящем!