Джер помедлил. Черт, если дело касалось Роба, то его никакая бы тюрьма не испугала, но рядом стояла Кейт, а он обязан думать прежде всего о ней.
– Ладно! Шагай давай! – проворчал он, разжимая кулаки.
– Хорошее решение! – тут же заметил наемник, торопливо поправляя одежду.
Роб
Он сидел на самом краешке топчана с закрытыми глазами, но даже теперь страшная действительность не выпускала его из своих крепких объятий, и Роб вынужденно вслушивался то в басовитый храп своего соседа по камере, то в перекрикивания стражников, а в коротких промежутках между тем и другим – в мышиные писк и возню. А ведь ему так хотелось тишины, но этот чересчур шумный город не смог ее дать даже в тюрьме. Интересно, надолго ли он здесь? И почему вообще оказался в этом месте? Но память не спешила к нему возвращаться, и он по-прежнему почти ничего не помнил.
Роб тяжело вздохнул и потер лоб – верный признак того, что он в полной растерянности. И, главное, даже расспросить не у кого, ведь рядом с ним только этот туповатый здоровяк.
Роб открыл глаза и, пользуясь тем, что его сосед спит, попытался рассмотреть его более внимательно: грубые черты лица, словно его не лепил скульптор, а кое-как рубил его косорукий подмастерье, широкий кривой нос, кустистые брови, а в довершение всего – огромный темно-фиолетовый синяк под глазом. Да, такая внешность подошла бы любому разбойнику с большой дороги. А что, такой детина легко может уложить на лопатки кого угодно своим пудовым кулаком.
– Ну, че пялишься? – неожиданно вместо очередного храпа прогремел его голос.
– Прости, – сразу же смутился Роб, а затем, немного помявшись, все-таки спросил: – А за что тебя посадили в тюрьму?
– Дык за мою доброту, – неожиданно ответил детина.
– Но разве за такое сажают? – изумился Роб.
– А то как же! – хмыкнул он. – Мне ведь надо было сразу проломить тому жабьему выкормышу жбан, а я пожалел и ударил в пол силы. Да и по остальным прошелся ну так… слегка… А они на меня потом жалобу и накатали, мол, переломал все кости и чуть не убил. Вот и сижу теперь здесь, пока суд да дело, – и горестно вздохнул.
– Ну ты хотя бы понимаешь, за что тебя бросили за решетку. А у меня в голове пусто, как на отформатированном диске.
– Чего?
– Да ты не обращай внимание, – и Роб махнул рукой. – Главное, что в итоге я оказался здесь, – и он обвел взглядом серые стены.
– Ого! Эк тебя угораздило! – удивился здоровяк и неожиданно протянул свою грязную ручищу. – Меня, кстати, все Ченгом кличут.
Роб тоже представился и даже пожал чужую руку, стараясь не думать, сколько на ней сейчас микробов.
– А ты кого укокошил? Может шишку какую? – поинтересовался здоровяк.
Нет, нет, такое бы он точно запомнил. Роб отрицательно замотал головой
– Наверное, это какое-то недоразумение, – предположил он.
– Не-е-е! – Ченг щербато ухмыльнулся. – Здесь по недо… – затем запнулся и снова продолжил: – В общем, сюда просто так не содют.
Слова соседа заставили сердце Роба забиться еще тревожней, а мрачные стены клетки, в которую его бросили, словно сжались вокруг, стремясь раздавить ничтожную человеческую жизнь. Как же хочется просочиться сквозь эти камни и бежать, бежать без оглядки! Или превратиться в птицу и улететь! Роб невольно бросил взгляд на крохотное зарешеченное окно у самого потолка. Вот бы до него дотянуться и вдохнуть хоть несколько глотков чистого воздуха.
Он поднялся и подпрыгнул, пытаясь ухватиться за железные прутья. Но все напрасно! И почему он не такой высокий, как Джер? Внезапно здоровенная ручища Ченга схватила его за шиворот, и тело взлетело над полом, а в нос еще сильнее ударил запах пота, грязи и перегара.
– Спасибо! – тем не менее вполне искренне ответил Роб, когда его руки наконец ухватились за решетку, и он прижался лицом к теплым после сырой камеры прутьям.
А затем взгляд Роба устремился в далекое безоблачное небо. Свобода… такая желанная и недосягаемая… Пожалуй, в тот момент он позавидовал даже стае ворон, пронесшейся над его головой, ведь они могли летать где угодно и никакие тюрьмы им не страшны! Несколько птиц промчалось мимо совсем низко, едва не зацепив решетку крыльями. От неожиданности Роб инстинктивно отклонился назад и чуть не упал.