Подсечка, и оставшийся палач падает на землю лицом вниз, разбивая дыхательную маску. Откатываюсь от него и едва успеваю податься назад, под руками рассыпается песок, падая в огненную бездну.
Стук сердца заглушает мысли, кажется еще немного и оно просто разорвется от напряжения. Я даже перед первым боем так не нервничала.
Мужчина быстро очухался и кинулся на меня, пытаясь подмять под собой. Резкий разворот, размах ногой и моя ступня встречается с его головой. Перекатываюсь и встаю на ноги. Краем глаза нахожу жреца. Тот стоит, сложив руки на груди, и даже не делает попытки меня остановить. Так в себе уверен?
Меж тем, тень поднялся, вытирая кровь с разбитого лица. Глянув в его глаза я обмерла, они светились красным, что означает крайнюю степень бешенства. Вот теперь за меня возьмутся всерьез. Вынув нож из голенища сапога, он нарочито медленно пошел на меня. Тяжелое хриплое дыхание вырывалось из горла, видимо ядовитая атмосфера на него тоже повлияла, если присмотреться, то видно, как дрожит рука, удерживающая оружие.
Автоматом встаю в боевую стойку, чуть пригибая ноги и сжимая кулаки. Липкий пот застилает глаза, одежда давно вымокла и противно липла к телу.
Наблюдаю за противником расфокусированным взглядом, голова внезапно закружилась и я покачнулась. Мужчина воспользовался этим и бросился в атаку. Я даже не могла двинуться с места, в глазах потемнело, казалось еще немного и я просто потеряю сознание. Реальность ускользала, неприятная слабость охватила тело.
Что случилось, почему? – мысли со скоростью молнии проносились в мозгу.
– Бесполезно, – ворвался в голову равнодушный шепот.
Диким усилием воли поворачиваю голову и успеваю заметить как жрец стоит, едва ухмыляясь, накручивая на кулак мою косу. Вокруг его фигуры вилось едва заметное свечение.
Магия, – поняла я. Используя мои волосы, он отнимал жизненную силу. Не успеваю заметить, как тень уже стоит передо мной, занося нож.
Неужто все? – горькая досада оседает в душе. Как во сне вижу руку, которая медленно опускается вниз, еще чуть-чуть и нож войдет мне точно в сердце, но тут...
Произошло сразу несколько событий. Внезапно моя коса, в руках жреца, загорелась и осыпалась пеплом. Передо мной возникла красная стена огня, постепенно закручивающаяся в тугую воронку, которая, вспыхнув, откинула прочь тень. Мужчину протащило по камням и буквально выбросило с обрыва. Он так и упал, молча.
На самом деле эти действия не заняли и нескольких секунд, но для меня они растянулись на часы. Я как будто со стороны наблюдала за происшедшим. Видела как жрец, растеряв свою надменность, с ужасом взирал, как пламя ударяется в потолок и распадается на сотни красных искр. С бешеной скоростью они носились по воздуху, отскакивая от стен как мячи, попутно поджигая их. Не прошло и минуты, как все нутро жерла было охвачено кроваво-красным пламенем. А я сидела на коленях, и не прошеные слезы текли из глаз.
В тот самый момент, когда над головой взорвался красный водоворот, мне привиделись карие глаза на детском миловидном личике, смотрящие на меня с грустью и... надеждой. Такие знакомые и такие далекие. Любимые и ненавидимые, его глаза...
И шепот, заставивший сердце обливаться кровью.
– Мама? – немой вопрос и ожидание в глазах. – Мама, – одно слово, сказанное с робкой надеждой. Позволю ли, приму. – Мама... – и я не сдержалась.
Упав на колени, закрываю лицо ладонями, чувствуя соленую влагу меж пальцев. Раскаяние затопило мою душу, как я могла? Как я могла даже подумать об этом? Убить частичку себя, своей души. Ведь малыш ни в чем не виноват, за что я так жестоко хотела его наказать?
– Прости, – голос предательски дрожит. – Прости... я не хотела...
Тело сотрясали рыдания, я никак не могла остановиться. Постепенно вокруг меня образовывался черный кокон, закрывая от внешнего мира и бушующей стихии. Я не видела, как вырвавшаяся вверх огненная волна смела площадку, на которой мы стояли. Не видела, как зеленоволосый жрец вспыхнул факелом, и за несколько секунд от него осталась лишь горстка пепла. Вокруг меня выстроился плотный кокон изначальной тьмы, которая укачивала меня на своих волнах. Перед тем, как полностью потерять сознание, я успела подумать о том, кому обязана своей жизнью.
Просыпаться не хотелось категорически. Сознание то и дело пыталось уцепиться за остатки сна, который, с каждой прошедшей секундой, утекал как вода сквозь песок. Решающим фактором стал солнечный луч, что примостился на веках, и как я старалась отворачиваться, ничего не выходило – настырный лучик, как привязанный, следовал за мной. Ничего не поделаешь, пришлось открывать глаза. Взору предстал каменный потолок с выщербленными на нем узорами. Как я не силилась понять, что они означают, так ничего и не получилось. Узоры в виде шести линий, которые сначала идут параллельно друг другу, а потом закручиваются в жуткий водоворот, сплетаясь вместе в одной им ведомой игре. Дальнейшее похоже на бред больного художника, или каракули маленького ребенка, когда тот еще только учится рисовать – резкий уход вверх, затем плавный спуск линии вниз, прямо, назад, вниз, зигзаг, снова водоворот и причудливый танец. Некоторое время я так и лежала, бездумно глядя в потолок.
Устав валяться, сделала попытку сесть, за что и поплатилась, комната внезапно запрыгала перед глазами, и я полетела на встречу с землей. В последний момент, когда мой нос вот-вот должен был встретиться с полом, я зависла.
– Совсем дурная что-ли? – раздался над ухом сухой старческий голос, и меня водрузили на место.
– Где я? – только и пришло на ум.
– У меня дома, – последовал лаконичный ответ.
– А как я тут очутилась? – с любопытством осведомилась я, разглядывая хозяйку жилища из полуопущенных ресниц. Ей оказалась сгорбленная годами старуха, с изборожденным морщинами лицом, делающим его похожей на изюм. Глаза давно выцвели и побелели, тонкий прямой нос, больше напоминал клюв птицы, губ почти не видно, лишь тонкая едва заметная красная полоска, там, где они должны находиться. Из-под черного платка выбивались снежно-белые волосы, падая на сморщенный лоб. Худые костлявые пальцы, казалось, навсегда застыли в одном положении, будто она что-то хочет ухватить. Серое платье, сто раз застиранное и заштопанное, мешком висело на худеньком теле. Весь её вид показывал – дунь и рассыплется, но... что-то мне подсказывало, что она не так проста, как хочет казаться.
– Кто вы?
– Простая отшельница, живущая в этих горах, – с едва заметной улыбкой ответила старуха, и, не дав мне рта раскрыть, продолжила. – Я нашла тебя неподалеку от своего домика, ты лежала без сознания, вот я и перенесла тебя.
– Вы? – не верю! И скептически гляжу на её тонкую фигурку.
– Я-я, – кивок головы. – Ты не смотри доченька, что такая худая, сил у меня еще много.
Мне стало неуютно, а вдруг бабка сумасшедшая? И немудрено будет, столько-то лет прожить одной в горах, не имея возможности поговорить хоть с кем-нибудь. Тут-то я насторожилась.
– Мы в горах?
– Да, Рохамские горы.
– Что?! – я не ослышалась? Это же за несколько тысяч километров от подземелий, практически в землях адвелов. Я же не владею телепортацией... больше. Рука сама собой схватилась за волосы, короткие, а я уж грешным делом подумала, что драка в жерле Оргата мне приснилась.
Не приснилось. Значит... – рука ложится на живот.
Ты спас меня... И непрошеные слезы вновь потекли из глаз.
– Ты виарка? – этот вопрос вернул меня к реальности.
– А будто так не видно, – излишне резко отозвалась я, вытирая слезы ладонью.
– Ну, на свете много рас, всех и не упомнишь, а я уже стара могу и ошибиться.
И почему мне кажется, что она лжет.
– Ты, наверное, голодна, – спохватилась старуха и излишне резвой, для её годов, походкой скрылась за занавеской, которая отделяла спальню от других комнат.
Повернувшись на бок, я поплотнее закуталась в одеяло и, машинально поглаживая живот, незаметно провалилась в сон.