За обедом Винсент с Филиппом часто обсуждали политику, погоду, предстоящие празднества; Сэйлин обычно ел молча и отрывал взгляд от тарелки только затем, чтобы на краткий миг встретиться глазами с Адри. Ферье удивительным непонятным образом чувствовал взгляды Винсента. Будь они на прогулке, в рабочем кабинете или за одним столом - граф безошибочно улавливал момент, когда Адри пользовался занятостью Филиппа и устремлял в его сторону полный нежности и любования взор. Иногда в ответ губы Ферье кривились в гадкой ухмылке, и тогда Адри приходил в себя и возвращался в реальность, которую ненавидел всем сердцем. За тот месяц, что он провел в Летнем дворце, он ни разу не удостоился от фаворита короля ни теплого взгляда, ни участливого слова. Его тяготили сиротливые ночи, и самое ужасное, что с каждым днем он отчетливее понимал: ему не нужен никто, кроме Ферье. Как с этим быть, Винсент уже не знал, и идея стать адъютантом короля теперь - спустя несколько недель мучительного острого одиночества уже не казалась ему такой удачной. Временами, сидя вечером у камина с бокалом вина, Адри подумывал просить Филиппа об отставке. Но, увы, чем больше Винсент находился рядом с монархом, тем сильнее становилось расположение последнего к нему. Король начал делать Адри подарки - сначала пустяковые, потом дорогие, потом безумно дорогие. За месяц гардероб Винсента обновился до неузнаваемости; Адри теперь даже не мог с точностью сказать, сколько там камзолов, шляп, плащей, перчаток и туфель всевозможных расцветок; и повседневных, и для пиров, и простых для путешествий. Потом были украшения; когда неделю назад Филипп подарил своему адъютанту бриллиант в пять карат, Адри пришлось проколоть ухо. "Белые звезды, - сказал тогда король, - непременно пойдут к вашей смуглой коже"... Винсенту изготовили простую сережку. Конечно, не обошлось в этом деле без Ферье - именно он намекнул на то, что у барона изящная линия шеи, особенно когда он поворачивает вбок голову, и маленькая серьга только бы подчеркнула это изящество. Когда же Филипп подарил Адри роскошные охотничьи угодья недалеко от Онтальи, Винсент загрустил окончательно; теперь он увяз при монархе если не на всю жизнь, то на большую ее часть. Ежедневные встречи с Ферье превратились в мучение.
В субботу Филипп устраивал небольшой прием, на который пригласил своего кузена, принца Юстиана Эдмонда Ботри, его супругу Марию и дочь Жюстин. Приехали так же около трех десятков придворных.
Огромная серебряная зала приняла гостей роскошным обедом; играла плавная негромкая музыка - плакала скрипка, и флейты попеременно вторили ее переливам. Воздух был пропитан ароматами роз и мандарина.
В самом праздника Адри представили его высочеству, и тот счел барона весьма милым. Как ни странно, но между ними сразу возникла взаимная симпатия. Ботри был старше Филиппа на пятнадцать лет и совершенно иным на характер - он был улыбчив, любезен со всеми независимо от титула и чинов, и в отличие от своей супруги, одевался весьма скромно. В одежде Юстиан предпочитал черный цвет, который скрадывал его полноту; принц носил короткую аккуратную бородку и усики. Единственным человеком, с которым Ботри всегда держался серьезно, был Ферье. Адри заметил это отчасти потому, что во время приема по обыкновению наблюдал за графом с завидным постоянством, а когда закончилась официальная часть, он обратил внимание, что принц отвел Ферье в сторонку и сухо обменялся с ним парой фраз; потом они оба сделали вид, что едва знают друг друга.
После обеда все вышли гулять в парк. Филипп размашисто шагал впереди, и принц едва поспевал за ним; рядом с Адри шел Ферье, остальные же держались немного поодаль, но старались не отставать от них. Все шествие направилось в кипарисовые аллеи - любоваться распустившимися на клумбах орхидеями.
- Вы слышали, дорогой брат, что вчера утром в бухту Альторро прибыл корабль из Рафины? - спросил Филипп, гордо держа голову и загадочно улыбаясь. Король был в приподнятом расположении духа - пребывая в хорошем настроении, он всегда носил одежды оттенков красного - это была привычка, о которой знали все присутствующие, кроме Винсента.
Юстиан кивнул.
- О, разумеется, ваше величество, я наслышан об этом. Кто не наслышан. Говорят, из-за моря привезли знаменитых рафинскинских лошадей.
- Меня интересует только одна, - фыркнул Филипп.
- Неужели та, что носит занятную кличку Сафо и стоит целого состояния? - наигранно изумился принц и рассмеялся. - Я слышал, что маркиз Клисандр порывался купить этого чудесного коня, но у него не хватило денег!
Адри заметил, что Ферье мрачно и сосредоточенно поглядывает в спину Филиппа.
Придворные, растянувшиеся следом длинной вереницей, уловили тему разговора и теперь бодро обсуждали рафинских торговцев, которые иногда возили в Онтэ редкостные вещички.
- Маркиз Клисандр пытается прыгнуть выше головы, дорогой Ботри, причем выше моей, - надменно заявил монарх, останавливаясь в тени деревьев. День выдался довольно жарким, а дворцовый этикет обязывал в присутствии короля носить камзолы и жилеты, а потому придворные с радостью последовали примеру государя. Для дам слуги принесли небольшие раскладные стульчики.
Филипп скептически смотрел на овальную большую клумбу, усаженную роскошными белоснежными орхидеями, и кончики его коричневых замшевых сапог с золотыми пряжками едва касались выложенного серым гранитом края. Король подковырнул своей длиной резной тростью из сандалового дерева неудачно выбившийся из земли корешок - от натуги тот переломился пополам и цветок дрогнул.
- Сорвите мне его, Адри, - попросил Филипп, оборачиваясь к своему адъютанту.
Винсент ощутил, как все взгляды окружающих разом устремились на него. Неловко улыбнувшись, он выполнил просьбу короля и тысячу раз порадовался, что был внимателен - сорви он Филиппу другой цветок - и неизвестно чем бы все обернулось.
Ботри прикрыл ладонью лукавую улыбку и как-то странно скользнул взглядом по лицу Адри - заинтересовано, цепко. А вот Ферье, наоборот, в какой-то момент отвел глаза.
- Вы очень исполнительны, барон, - сказал Филипп, бережно держа цветок между средним и указательным пальцем. Он любовался орхидеей - ее снежными, словно подвенечное платье невесты, лепестками, ее хрупкостью и формой, схожей чем-то с прекрасной бабочкой, а потом решительно взглянул в карие глаза Винсента и сказал: - Вы сделали мне великолепный подарок. Такой великолепный, что мне захотелось отплатить вам тем же.
- Я просто выполнил просьбу вашего величества, - тихо ответил Винсент, стараясь не смотреть на презрительную ухмылку Ферье, адресованную не то ему лично, не то ситуации в целом. О да, Адри прекрасно знал цену этой ухмылке - когда фаворит короля так ухмыляется, стоит ожидать нездоровой мерзкой иронии, и успокоится Ферье, в лучшем случае, только через пару дней.
- Вы видели, Ботри? - рассмеялся Филипп, хитро переглядываясь с довольным принцем. - Барон просто - образец скромности.
- Очень редкое качество в наше время, ваше величество.
- Вот именно, - Филипп многозначительно поднес орхидею к носу и вдохнул тонкий аромат цветка. - Кажется, в лице своего адъютанта я приобрел нечто совершенно изумительное и ни капли не сожалею о том, что взял вас на службу, барон. Вы мне интересны.
Адри поклонился, но это была отнюдь не вежливость - ему хотя бы на миг захотелось спрятаться и не смотреть в эти внимательные стальные глаза. Король оказывал ему знаки внимания, от которых все нутро Винсента начинало жечь губительным непониманием, и если раньше Филипп делал такое только в присутствии Ферье, то теперь он открыто выказал всем свое расположение к Адри. К своему адъютанту, к человеку много ниже сословием, чем все присутствующие, к сыну предателя и убийцы короля Эдуарда третьего. И Винсент невольно принимал это за простую насмешку. Он не понимал только одного - почему никто не считает это забавным и не смеется, а Ферье так - просто злится.