После разгрузки Чекмезов сказал хозяину фермы, что перед возвращением ему надо кое-что прибрать в трейлере, попрощался с ним и поехал по грунтовой дороге дальше, в указанное ему место в неглубокой долине.
Там Чекмезов остановил свой грузовик. Он вышел из машины, прошел назад, взгромоздил свое тяжелое тело на рельсы трейлера и забрался наверх. Маленьким гаечным ключом он открутил два болта и поднял панель, скрывавшую две кабинки.
— Добро пожаловать, — сказал он и снова спустился по рельсам.
Стоя на земле, он наблюдал, как первый человек выполз из своей кабинки в почти полной темноте. На нем больше не было капюшона, отчего Чекмезов насторожился. Пока первый, тоже избавившись от капюшона, помогал второму пробираться к трудному выходу из трейлера, Чекмезов заметил, что первый был явно моложе и мускулистее. Это был телохранитель.
Тела их одеревенели и они двигались неуклюже, но в конце концов спустились на землю. Несмотря на темноту, Чекмезов намеренно не поднимал головы, пока телохранитель доставал мобильный телефон и звонил. Старик отошел от грузовика, расстегнул молнию на брюках и помочился в темноту, повернувшись к ним спиной.
Чекмезов изо всех сил старался навести порядок в кузове, но при этом не спускал глаз с рук молодого парня. Именно здесь Чекмезов стал обузой, а не необходимостью. Закончив разговор, парень подошел к Чекмезову.
— В какой стороне дорога? — спросил он по-русски с акцентом.
— Прямо за вами, — сказал Чекмезов, отводя глаза и наклоняя голову в сторону тропинки в кустах. — до трассы минут десять.
— О'кей, — сказал мужчина, и в его голосе прозвучали слова благодарности и прощания. — Подождите полчаса, — добавил он, затем повернулся и пошел к другому мужчине, который ходил взад и вперед.
Они обменялись несколькими словами, а затем, не оборачиваясь, ушли в чернильную темноту, направляясь к единственной дороге из долины.
Чекмезов медленно подошел к ящику с инструментами, стоявшему под ступеньками, и достал бинокль. Он отошел от грузовика и сел на землю, подтянув ноги и положив локти на колени. Он поднес бинокль к глазам и сфокусировал его на двух мужчинах. Линзы ночного видения освещали их в слегка расплывчатом зеленом мире. Они все еще были вместе. Они не оглядывались.
Берик почувствовал это за миллисекунду до того, как холодная толстая трубка плотно прижалась к его правому уху. Он догадался. От страха он стал невесомым, и его тяжелое, усталое тело стало медленно заваливаться, а затем остановилось в нескольких сантиметрах над землей, сильная рука удерживала его от падения. Он все еще смотрел, как двое мужчин уходят в зеленый мир, когда его голова взорвалась.
Глава 2
Джип «Паджеро» поднялся с грунтовки на более широкую, ровную асфальтированную дорогу. Водитель повернул направо и быстро набрал скорость. Позади внедорожника пыль клубилась в безоблачной темноте, где свет трех четвертей Луны поймал ее и превратил в шлейф серебряной пыли, который на мгновение повис в ночи, а затем медленно опустился и исчез в темном пейзаже.
Когда джип оказался на шоссе, водитель повернул налево и направился на север. Мужчина, сидевший на переднем пассажирском сиденье, протянул два бумажных пакета с гамбургерами мужчинам, которые за последние двенадцать часов ничего не ели, поглотив только пару стаканов кофе.
Пока «Паджеро» плыл по извилистому шоссе через холмы, двое мужчин на заднем сиденье ели, глядя через ветровое стекло на фары, прорезающие темноту. Все слушали краткие передачи на армянском языке, передаваемые по комплексу аппаратуры под приборной доской и на консоли между двумя передними сиденьями. Помещение было настолько тесным, что напоминало кабину пилота.
В наушниках и с микрофоном пассажир на переднем сиденье время от времени произносил одно-два армянских слова тусклым, бесстрастном языком, часто меняя частоту. На экране компьютера в центральной консоли появилась карта с удивительно четким разрешением и неподвижным ярко-красным пятном в правом верхнем углу. Двигающийся джип был представлен в левом нижнем центре экрана зеленой пульсирующей точкой, дергающейся по неправильной траектории к верхнему правому углу.
Они продолжали путь на север.
— А как насчет тех парней? — сказал пожилой по-русски, имея в виду то, что слышал по радио. Теперь он хотел говорить по-русски. Он энергично помотал головой. Его шея затекла, и он чувствовал запах коровьего дерьма в своей одежде. Поездка на грузовике для перевозки скота не была его обычным способом передвижения.
— Они оба на месте.
— Вы проверили у них технику?
— Много раз.
Седой с отвращением вздохнул и бросил остатки гамбургера в мешок, дурацкий полуфабрикат. Он вытер рот бумажной салфеткой, еда камнем будет лежать у него в животе. Он бросил мешок на пол. Гребаная американская еда.
— А двое других? — после некоторой паузы спросил он.
— Так же.
— Так же что? — он сорвался на крик.
— Они готовы. Их методы хорошо спланированы. Они ждут от вас вестей.
За окном местность освещалась растущей луной, которая мчалась рядом с ними. Холмы поднимались в высоту словно пирамиды, отполированные временем, километр за километром. Затем они исчезали, и открывалась бескрайняя степь, а иногда под лунным светом простирались жиденькие лесочки. Время от времени вдалеке, словно одинокие угольки, горели окна одинокого фермерского дома.
— Планируя что-то подобное сейчас, — сказал пожилой, ни к кому конкретно не обращаясь, глядя в окно, — мы не можем быть небрежны в чем-либо. В этот раз нет такого понятия, как излишнее планирование.
Мужчины прислушались. Все они, конечно, нервничали. На этот раз ставки были выше, чем когда-либо, и все знали, что пожилой человек, стоявший за ними, умел работать в ситуациях, когда ставки были высоки. Они планировали это долгое время, и теперь, с прибытием грузовика для скота, пути назад не было.
Джип снова повернул на запад.
Седому нравились звуки радиопереговоров. Это означало, что его люди занялись делом. Всегда есть что перепроверить. Всегда есть крошечный, надоедливый недосмотр, который нужно устранить. Он устроился в углу кресла.
«Этот человек подумает, что дьявол схватил его за яйца, — подумал он.»
Глава 3
Борис Смирин и Василий Свиридов еще не покрыли и половину дистанции, когда решили прекратить бег трусцой и пройти остаток пути пешком. Они и так преодолели три с половиной километра, а температура была плюс тридцать два. Было шесть пятнадцать вечера.
Они перешли на шаг, обливаясь потом, их спортивные серые футболки и шорты потемнели от пота. Они шагали между поливальными установками, стоявшими по обеим сторонам шлаковой дорожки с интервалом в шестьдесят метров, которые образовывали мокрое облако восьми или десяти метров в диаметре, которое Борис установил на расстоянии всей искуственно созданной дистанции.
Василий, высокий, подтянутый мужчина лет шестидесяти с небольшим, повернулся, подошел к разбрызгивателю и встал в облаке воды.
— Черт, это спасает мою жизнь, — прошептал он, наклоняясь и кладя руки на колени, пока он восстанавливал дыхание, мелкие брызги бисером покрыли его серебряные волосы.
Борис, тоже тяжело дыша, ходил взад и вперед по облаку брызг.
— Надо было пойти в бассейн. Сегодня жестокая жара.
Смирин жил под Екатеринбургом на бывшей обкомовской даче у озера Малый Исток, удачно приватизировав ее в свое время. На своей летней резиденции успешный бизнесмен Борис Смирин планомерно создавал благоприятную для своего здоровья обстановку, чтобы бегать трусцой, плавать или играть в гандбол, не покидая дачи. Грубо очерченная шлаковая дорожка, расположенная в задней части загородной резиденции, петляла по просторному участку холмистого леса, где преобладали сосны, клены и редкие ели. Это было отличное место, расположенное на гребне холма, откуда открывался прекрасный вид на долины, спускавшиеся к городу.