Они старше меня, и их слово - закон, когда наших родителей нет рядом.
Я резко вдыхаю, чувство тревоги поднимается в груди, пока я жую нижнюю губу и пытаюсь сосредоточиться на фильме.
Мы взяли его напрокат несколько дней назад, что стало частью нашей семейной традиции празднования Хэллоуина. Обычно мы все вместе: мама, Стивен и мои сводные братья-близнецы Беннетт и Кейд. Но в этом году нас только трое. Мама и Стивен уехали на неделю. Погода плохая, и они не рискнули ехать обратно, поэтому я застряла здесь с братьями. Несмотря на то, что для нас нет ничего необычного в том, что мы все остаемся одни, сегодня что-то изменилось, и я чувствую это глубоко в своих костях. Что-то темное и тревожное пронизывает воздух, и я чувствую каждый пульс сердца, который бьется о мою грудь.
Входная дверь отпирается, и на секунду мое сердце замирает в горле. Я снова вцепляюсь в диван, дыхание перехватывает, но тут я вижу, как темная голова Кейда просовывается внутрь, дождь капает с краев его черной парусиновой куртки. Он стоит в дверном проеме, ростом 6 футов 2 дюйма, худощавого телосложения, от которого веет опасностью. Его влажные волосы прилипли к блестящей от непогоды загорелой коже, а темные глаза обводят пространство, когда он снимает куртку со своих широких плеч.
— Черт, как же там холодно, - говорит он, захлопывая за собой дверь.
Для близнецов они не совсем идентичны. Кейд более грубый по характеру, а Беннетт – милый мальчик. Он убьет меня, если узнает, что я так думаю.
Мое сердце делает эту странную чертову тревожную штуку, когда сердце надолго замирает, и это всегда пугает меня до чертиков.
Я сижу и говорю себе, что надо остыть, но не могу остановиться. Моя тревога всегда берет верх. Странное чувство тревоги наполняет мой желудок, а во рту появляется странный горький привкус.
Впервые в жизни я рада, что они оба здесь. Мне не всегда нравится тот факт, что они пристают ко мне по любому поводу, и их склонность к чрезмерной опеке иногда воспринимается как социопатическая и может подавлять меня, но прямо сейчас я предпочту их извращенному преследователю.
Кейд и Беннетт готовы на все ради меня, хотя иногда мне кажется, что они ненавидят меня до глубины души. Если бы я рассказала им, что меня преследовали последние несколько недель, они бы пришли в бешенство от того, что я не рассказала им раньше.
— Что на ужин? - спрашивает Кейд, исчезая на кухне.
Мой телефон снова вибрирует, и на этот раз, когда я перевожу взгляд на Беннетта, он уже наблюдает за мной, выражение его лица, как всегда, стоическое, но челюсть то сжимается, то разжимается.
— Наверное, пицца, - кричит он в ответ Кейду, но при этом не сводит с меня глаз. — Мне кажется, или твой телефон вибрировал уже раз шесть с тех пор, как мы начали смотреть этот фильм, Тейт?
Я решаю прикинуться дурочкой
— Правда? Ты действительно считаешь?
Кейд возвращается в гостиную с банкой пива, открывает ее, делает большой глоток и опускается рядом со мной.
— По-моему, пицца – хорошая идея.
Каким-то образом даже после тяжелого рабочего дня ему удается выглядеть сексуально, даже с черной жижей, размазанной по его рукам и лицу. Жизнь в такой дыре, как Хэрроу-Ридж, не дает много возможностей, и хотя мы – семья рабочего класса, наши родители все равно делают все возможное, чтобы обеспечить нас. Мне осталось несколько месяцев до окончания школы, а мои братья каждый день работают «синими воротничками1», но они не жалуются, потому что привыкли к такой жизни.
Кейд – прораб в строительной фирме нашего дяди, а Беннетт работает в семейной автомастерской в городе, а по выходным подрабатывает на старом заброшенном кладбище в горах.