Дальше этого дело не идет, потому что он отпускает меня сразу после начала поцелуя.
— Мы будем ждать внутри, - говорит Беннетт. — Помни, что никто больше не может прикасаться к тебе, Тейт. Ты принадлежишь нам. Скажи это.
— Я принадлежу вам обоим.
— Хорошая девочка.
Он наклоняется и целует меня в лоб, а затем они с Кейдом выходят из машины. Я смотрю, как Беннетт открывает большие ворота, прежде чем они исчезают в темноте.
Мои нервы все еще на пределе, когда я выхожу из машины. Ледяной осенний воздух ударяет меня по коже, и по рукам бегут мурашки.
Я обхватываю себя руками, дрожу и жалею, что не взяла с собой куртку. Ночь мертва, и единственные звуки, окружающие меня, - это сверчки, треск ветки вдалеке и свист ветра.
Как будто Беннетт и Кейд не ехали со мной. Напряжение поднимается у меня в горле, когда я оглядываюсь вокруг. Небо над головой темное, словно бесконечное обсидиановое море, лишенное звезд и луны.
Внезапный визг шин заставляет меня вернуться в реальность. Передо мной свет фар, и я стою перед открытыми воротами кладбища. Я сглатываю, но в горле пересыхает, когда я смотрю, как он выходит из машины.
Мистер Дилейни выглядит именно так, как должен выглядеть извращенец с таким больным умом, как у него. Он невысокого роста, с редеющими жирными волосами, смехом, от которого у любого здравомыслящего человека побегут мурашки, и густыми бровями. Он также не женат, у него нет детей, и он по-прежнему живет с мамой. Он из тех, кто, вероятно, поздно вечером уходит в подвал и дрочит на фотографии случайных девушек. И мне приходится с болью напоминать себе, что я, вероятно, одна из таких девушек.
От одной мысли об этом мне становится плохо.
Подойдя ко мне, он включает свой большой фонарь и светит мне в лицо.
— Ты пришла одна, - говорит он густым гнусавым голосом.
— Я же говорила, что приду, - говорю я как можно спокойнее, заставляя себя не кричать на него.
Помимо страха, я чувствую, как внутри меня нарастает ярость. Недели травм, которые он мне нанес, преследуя меня, избегая школы, как сумасшедшая, и угрозы, которые он мне высказывал, - все это сейчас выплескивается на поверхность.
— Ну, я не думал, что у тебя хватит смелости прийти.
— Я просто хочу, чтобы все закончилось, и я не хочу, чтобы вы снова писали мне, - говорю я ему.
— Ты уже не такая веселая, как была, когда мы общались в Интернете, Тейт, - говорит он, и от его улыбки мне хочется кричать.
Я хочу закричать от того, какое больное удовлетворение он сейчас получает от мысли, что я поддалась ему, придя сюда.
И вдруг я действительно не чувствую себя плохо из-за того, что должно произойти сегодня вечером. Я счастлива, что этот ублюдок получит все, что заслуживает, и я собираюсь вести его прямо к этому.
Когда я ничего не отвечаю, он делает шаг ко мне.
— Тебе лучше сесть в мою машину. Там гораздо уютнее, Тейт.
Ненавижу, как он произносит мое имя своим жутким, блять, гнусавым голосом.
— Я думала, мы пойдем внутрь, - говорю я.
Черт. Мы не обсудили, что будет, если он не захочет следовать за мной. Паника уже поселилась в моей груди, когда я наблюдаю за мистером Дилейни. Он тихий – слишком тихий, черт возьми.
Если он схватит меня или попытается сделать какую-нибудь глупость, и если я закричу, я надеюсь, мать его, что мои братья услышат меня. Беннетт обещал. Они меня не подведут. Они и раньше не подводили.
— Зачем нам туда идти? - наконец спрашивает он, делая еще один шаг навстречу.
Я делаю два шага назад.
— Потому что я не сяду в вашу машину. Разве вы не смотрите тру-кайм2, мистер Дилейни?
Он усмехнулся и повесил голову, а затем кивнул.
— Ты права, но все же ты проделала весь этот путь, чтобы встретиться со мной, не так ли, Тейт?