Я тяжело сглатываю. Похоже, у этого ублюдка на все есть ответ.
— Я скорее рискну пойтина заброшенном кладбище, чем окажусь в твоей запертой машине.
Он поднимает руки вверх и смеется.
— Ладно. После тебя, Тейт. Веди.
Я начинаю идти, изо всех сил стараясь не оборачиваться. Успокойся, Тейт.
По небу проносится еще одна вспышка молнии. Я иду вслепую, почти ничего не видя перед собой, хотя он светит фонариком позади меня.
Мокрая и длинная трава прижимается к моим лодыжкам, пока мы углубляемся в кладбище. В воздухе вокруг нас каркают вороны, что еще больше усиливает мою тревогу.
Я впиваюсь ногтями в ладони и стараюсь дышать ровно, но сердце колотится слишком сильно, а когда я сглатываю, в горле пересыхает.
Не знаю, как я нахожу в себе силы продолжать идти, когда все, что хочет сделать мое тело, - это инстинктивно замереть от страха, поселившегося в моих костях.
Когда я чувствую, что мы зашли достаточно глубоко, мои шаги замедляются, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть мистера Дилейни прямо позади себя.
— Я знаю, что ты хочешь поскорее покончить с этим, но раз уж ты согласилась встретиться со мной и выглядишь такой красивой в своем маленьком черном платье, я хочу не торопиться и насладиться этим, Тейт, - говорит он.
Мое тело замирает на месте, а его глаза-бусинки блуждают по мне. Мысль о том, что он лежит на мне, с его потными ладонями и тяжелым дыханием, повергает меня в новый ужас.
— Слушай, я согласилась приехать сюда и быстро сделать все, что ты захочешь. А потом я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.
Мой голос дрожит, и я знаю, что он слышит в нем страх.
И я знаю, что это иррационально – думать, что он действительно сможет дотронуться до меня, когда я знаю, что есть план и я не одна, но я справляюсь с этим уже несколько недель. Паранойя, угрозы, бессонные ночи. Это все слишком, и я просто хочу, чтобы это прошло.
Мистер Дилейни подходит ближе.
— Хм, веди себя прилично, Тейт. Ты же не хочешь, чтобы все обернулось ужасом?
3
Глава
три
: Беннетт
Мы ждем в темноте, стоя за старыми, осыпающимися надгробиями и зарослями мертвой травы. Я наблюдаю, как Тейт идет впереди этого гребанного ублюдка, Дилейни.
У него включен фонарик, а на лице – самодовольное выражение, какое бывает только у хищников вроде него, когда они пользуются тем, кто меньше и слабее их.
Моя рука обхватывает бейсбольную биту, и я чувствую, как Кейд напрягается рядом со мной. Я знаю, что он, как и я, кипит от ярости, просто ему лучше удается ее скрывать.
Когда мы росли в такой дыре, как Хэрроу-Ридж, нам иногда приходилось сталкиваться с самыми мерзкими ублюдками. Люди, которым нравилось причинять боль другим. Я сломал несколько носов и челюстей, и опухшие костяшки пальцев того стоили.
Но это другое. Это переходит черту. Мы росли вместе, и хотя мы не были настоящими братьями Тейт, мы всегда заботились о ней, даже если это означало править домом с помощью железного кулака.
Она знает, что мы сделаем для нее все, что угодно, но это просто пиздец. Тот факт, что она была не против послать случайному парню свои обнаженные фотографии, сводил меня с ума.
Конечно, я уже отучился в школе и знаю, какие глупости я делал. Логически я понимаю, что Тейт невиновна в этой ситуации, но если бы я знал, что она отправляла свои обнаженные фотографии парням постарше до того, как развернулось все это дерьмо, я бы убил ее голыми руками. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем наблюдать за тем, как свет покидает ее красивые зеленые глаза.
Это было бы лучше, чем если бы она дала какому-то случайному трахарю свои фотографии. Меня до сих пор бесит мысль о том, что он смотрит на ее фотографии и дрочит на них снова и снова.