Наимоднейшее английское слово «сплин» Орлова не принимала, а русская «хандра» выглядела слишком несерьёзно, чтобы описать нынешнее состояние души Агаты Андреевны. Возможно, что это и считалось слабостью, но после напряжения всех сил, которого требовала служба при императрице-матери (даме властной и настолько деятельной, что жизнь всех её помощников походила на сумасшедший бег белки в колесе) фрейлину время от времени накрывало отчаяние, а потом наваливалась тоска.
Страшась Наполеона, большая часть общества покинула столицу ещё в прошлом году. Тогда в Петербурге остались лишь царская семья, военные из расквартированных полков да облечённые властью сановники. Светская жизнь замерла, а потом и вовсе прекратилась. Обе императрицы и великие княжны пропадали в госпиталях, отдавая на благие цели личные средства. Сам государь сначала чуть ли не ежедневно собирал Чрезвычайный комитет, пытаясь нащупать спасительную стратегию, а после побед Кутузова, выгнавшего к зиме французов обратно за Неман, присоединился к армии, оставив тыл на своего любимца Аракчеева, а царскую семью и двор — на «Железную матушку».
Как и все приближённые к императрице дамы, Орлова старалась по мере сил помогать раненым. Однако несчастных оказалось так много, а страдания их были так ужасны, что, как ни крепилась Агата Андреевна, не пропускать через себя боль страждущих она не могла. Это очень изнуряло, и приступы чёрной тоски случались всё чаще. Сочувствия Орлова не хотела, а жалость не переносила. Сегодня у фрейлины был как раз один из таких «тёмных» дней, и она потихоньку возилась с ранеными, стараясь не попадаться на глаза Марии Федоровне.
Посыльный из дворца разыскал Орлову в самой дальней палате.
— Вам письмо, — сообщил он и достал запечатанный красным сургучом конверт.
Орлова поблагодарила и сломала печать. Писала фрейлине кузина Полина. Родных у Агаты Андреевны осталось раз-два и обчелся. Это отнюдь не выглядело преувеличением: именно две кузины и составляли всю её родню. Младшая — Аннет Орлова-Чесменская покинула Москву перед самым приходом французов и уехала далеко на юг, а вот старшая — Полина, ставшая в замужестве графиней Брюс, — вместо того, чтобы сидеть в тихой и благополучной Курляндии вдруг прикатила в столицу, да ещё и дочь с собой прихватила. С чего бы это?
Орлова сразу же попросила у императрицы разрешения отлучиться. Мария Федоровна не только позволила, но и распорядилась предоставить фрейлине дворцовый экипаж.
«Странно и даже глупо, — размышляла Агата Андреевна, устроившись на бархатных подушках императорской кареты. — Чем сейчас можно заниматься в столице? Идти помогать в госпиталь и девочку за собой тащить? Сложно представить, чтобы Поля так уж рвалась в сёстры милосердия. Она всегда была до нельзя прагматичной. С чего бы вдруг ей так измениться, а самое главное: что значит эта странная просьба?»
В перемену характеров взрослых людей, равно как в их перевоспитание, прозрение, раскаяние и прочие метаморфозы Орлова не верила, поэтому и поспешила к кузине: ясно ведь, что случилось нечто чрезвычайное. Агата Андреевна нетерпеливо вглядывалась в забрызганное дождём оконное стекло: когда же наконец они свернут на набережную Фонтанки? Экипаж миновал Цепной мост, проехал ещё немного и остановился у крыльца трехэтажного доходного дома, где, как явствовало из полученного письма, и поселилась кузина.
Подниматься наверх не пришлось: в расположенную на первом этаже квартиру Полины Брюс вёл отдельный вход. Агата Андреевна отдала свою тальму вышедшему навстречу лакею и поспешила в гостиную. Кузина — всё такая же румяная и круглолицая пышечка, как и десять лет назад, — радостно сверкнула крупными, в пол-лица, глазищами, издала восторженный вопль и с завидной для столь рослой дамы прытью кинулась навстречу Орловой.
— Агаша! Слава богу, что ты смогла приехать! — вскричала Полина, сжимая фрейлину в объятиях. — Ты не представляешь, как я тебя ждала. Да, честно говоря, я и приехала сюда только ради тебя!
Полина была гораздо мощнее хрупкой и миниатюрной Орловой, а вот светло-русые волосы и тонкие черты голубоглазых лиц отражали семейное сходство двоюродных сестёр. Сейчас у Агаты Андреевны аж дух перехватило, так сжимала её Полина, и фрейлина поняла, что предчувствие не обмануло — ко всем тяжким проблемам нынешней жизни добавятся ещё и привезённые из Курляндии. Орлова поцеловала кузину и постаралась снизить накал страстей: