— Понимаю, — спокойно ответил биолог. — Но земля чистая. И это не фокус… Как такое возможно?
— Да невозможно! — стояла на своем Ольха. — Радиоактивный след должен тянуться десятилетиями, а основные его следы деятельности выпадают на землю в течение первых суток. Если только…
— Что? — задумался наперед Демон. — Применение радиопротекторов?
— Нет, — скривила лицо Ольха. — Они помогают снять самые острые признаки лучевой болезни. Но только живому организму. Сульфгидрильные группы обладают противорадиационными свойствами, но их надо принять до начала радиационного воздействия. Да и при чём тут почва? Это не подводит нас к верным выводам по анализу даже в теории.
— Почему же? — прикинул Дементий, вспоминая данные в голове, источник которых не помнил. — Если загрязнение земли составило более пятидесяти Кюри на квадратный километр, то земля становится непригодной для земледелия. Но ведь поверхностный слой могли снять. Или…перемешать. Вспахать. Как вон мы землю роботами.
— Снять? Вспахать? — подскочила Ольха. — Ты в своём уме? Кому бы пришло в голову перерабатывать землю в зоне заражения в эти годы? Искателям? Так у них лапки, а не грабли.
— А что? Хорошая же идея со вспашкой. Да и как кому? Хотя бы тем, кто построил ту штуку под самое небо, — брякнул Дементий. — Все зависит от степени загрязнения, типа почвы и вида растений, которые могли бы использоваться после заражения.
— Что ты городишь, Демон⁈ Какая ещё штука под неба? Мы говорим о ядерном заражении! От него в почве накапливаются долгоживущие радионуклиды: стронций-90, цезий-137, рутений-103 и 106, прометий-147, церрий-144. Никто не посадит на полях с их максимальной концентрацией морковку!
— Но ты забываешь, что стронций-90 наиболее опасен для человека и животных. Поэтому на зараженных полях проводят агротехнические, агрохимические и другие мероприятия, уменьшающие переход стронция-90 из почвы в растения. Это как раз можно сделать путём удаления верхнего слоя зараженной почвы. Прецеденты подобному были ещё в Чернобыле. Целые гектары зараженной почвы просто срезали и удаляли.
— Хочешь сказать, китайцы пытались спасти свои территории? — немного успокоилась и призадумалась Ольха. — Что за строение ты видел?
Демон медленно покачал головой.
— Я не уверен, что здание могли построить китайцы или вообще кто-то из людей. Но я могу предположить, что оно одним своим присутствием чистит землю вокруг.
— Тогда мы должны позаимствовать такие технологии! — стойко решила Ольха. — В лучшем случае выменять. В худшем — забрать.
— Я бы не стал объявлять войну тем, кто способен выстроить небоскреб, невиданный и в довоенные годы, — осторожно добавил Дементий. Меньше всего хотелось видеть друзей, идущих в зону повышенной радиации из-за его неверных предположений.– Может у меня снова глюки? Проверь мою кровь на токсины.
Ольха без особой охоты взяла образец крови.
Вновь потекли минуты томительного ожидания. Дементий, однако, успел рассказать все, что видел про черный небоскреб.
— Твой феномен в том, что организм сам избавляется от излишних веществ. На генетическом уровне. Поэтому я и назвала этот процесс ускоренной эпигенетической регуляцией. Эту тему учёные ещё в довоенное время обходили стороной. Мало изучена. А теперь ты как живой подопытный.
— А что я конкретно могу с этим делать? — спросил юноша.
— В теории, ухудшить или наоборот, поправить то, что заложено в твоих генах.
— Генах? — озадаченно повторил рыжий собеседник. — То есть с помощью своих генов я могу влиять на окружающую среду?
— Не влиять. Ты же не маг и волшебник, — поправила Ольха, усмехнувшись. — Но нейтрализовать её влияние, если оно негативно воздействует для твоего организма, тебе под силу. В теории. Я не знаю точно, Дем. Нас этому не учили. В ЛУКе была кое-какая информация для размышления, но не более.
— А как это работает?
— Понятия не имею. Сам разбирайся. Мне Андрейки для опытов хватает. Ленка опять же чудит порой. Вы все трое для меня как бы вне науки, — ответила подруга и присмотрелась к маркерам с образцами крови пациента. Ни одного положительного теста. — С твоей кровью всё в порядке. Ты не отравлен.
— Значит, здание реально. Я видел его своими глазами.
— Если это не камуфляж, что мог в теории остаться от военных, то его надо исследовать.
— Лучше сделать это вместе с хабаровчанами. Там людей больше, — предложил друг. — Стоп, но Хозяйка нивелировала бы любые военные технологии людей. А что если… это её детище?