Лимузин остановился у входа в отель, и он проследовал через вестибюль с огромной старинной люстрой на потолке, кивнув знакомому портье у конторки, затем поднялся в лифте в трехкомнатный номер-люкс, который был закреплен за ним и оплачен уже в течение нескольких лет.
У Педаченко это вошло в обычай. Он приезжал сюда раз или два в неделю, обычно один, и скоро к нему в номер являлась одна из дорогих проституток "доступная девушка", как их называли. Шофер лимузина и персонал отеля хорошо знали об этом, но такое поведение видного политического деятеля совсем не считалось скандальным. В конце концов, Педаченко был холостяком, а репутация плейбоя только укрепляла его харизматическую привлекательность у широкой общественности, которой нравился романтический ореол и налет эротической чувственности. К тому же новые русские - особенно москвичи, составлявшие основу его движения, - ценили хорошую жизнь и не могли понять сексуального пуританства, укрепившегося за последние годы в Америке. Пусть он, гласило общественное мнение, развлекается, раз это ничуть не мешает его работе и привлекает все новых и новых сторонников.
Едва Педаченко вошел в номер, послышался стук в дверь. Он подошел, чтобы открыть ее, и, отступив в сторону, пропустил в номер красивую женщину в короткой черной юбке, черных чулках, черной кожаной куртке и черном берете.
Портье видел, как она на высоких шпильках прошла по вестибюлю, сразу понял, что это посетительница к Педаченко, и беспрепятственно пропустил ее, с восхищением и не без зависти глядя на длинные стройные ноги и заключив, что сегодня политик получит особое наслаждение. Женщина походит на пантеру, подумал он, причем пантеру на охоте.
Войдя в номер, женщина устроилась в кресле в стиле барокко, сняла берет и тряхнула головой, так что ее длинные черные волосы рассыпались по воротнику кожаной куртки.
- Сначала деньги, - произнесла она спокойным голосом.
Педаченко остановился перед ней, все еще одетый в спортивную куртку и модные брюки, и разочарованно покачал головой.
- Мне грустно, что наши отношения основываются только на плате за оказанные услуги, - сказал он с деланной болью в голосе. - После всего, что мы сделали вместе, хочется, чтобы между нами установилась более тесная связь.
- Сбереги слова для телезрителей, - огрызнулась женщина. - Мне нужны деньги, которые ты нам должен.
Педаченко разочарованно вздохнул и достал и внутреннего кармана куртки толстый белый конверт. Она заглянула внутрь и опустила его в сумку.
- Хоть деньги не стала пересчитывать, и за то спасибо, Джилея, - сказал Педаченко. - Может быть, это явится началом более тесных отношений, основанных на доверии.
- Я ведь уже сказала тебе, чтобы ты сберег красноречие для других целей, Аркадий. Нам нужно обсудить более важные проблемы. - Внезапно ему показалось, что ее скулы побелели, а лицо сделалось хищным. - Я не имею никаких известий от Корута. Он должен был связаться со мной двое суток назад.
- А ты не можешь попытаться связаться с ним?
- Члены моей группы не живут в комфорте дорогих отелей с телефонами на тумбочках у кровати и не могут пользоваться факсами, - презрительно ответила она. - Им приходится спать в более спартанской обстановке.
Педаченко пристально посмотрел на нее.
- Это вызывает у тебя беспокойство?
- Пока нет. Возможно, он покинул укрытие и считает слишком опасным выходить на связь. Такое случалось и раньше. Придется подождать. - Она сделала паузу. - Если с ним все в порядке, он сумеет связаться со мной.
Педаченко не сводил пристального взгляда с ее лица.
- А вот у меня это вызывает беспокойство, - сказал он. - Принимая во внимание провал попытки уничтожить станцию спутниковой связи...
- Этого не случилось бы, будь во главе операции я, а не Садов. Тебе следовало подождать.
- Может, ты и права. Не буду спорить. Сейчас важно исправить допущенные нами ошибки.
- Допущенные тобой, - поправила его Джилея. - Не пробуй на мне свои психологические хитрости.
Он вздохнул и придвинулся к ней.
- Послушай, давай покончим с антагонизмом и будем говорить откровенно. Для тебя есть еще одно задание, Джилея.
- Нет, - бросила она. - Мы зашли достаточно далеко. Все подготовлено для того, чтобы свергнуть министра Башкирова, а за ним последует Старинов. В точности, как ты и предполагал.
- Однако не исключено, что кто-то сумел разгадать наши планы. Ты знаешь это не хуже меня. Инцидент в штаб-квартире нью-йоркского гангстера, слухи, что происходящее как-то связано с корпорацией "Аплинк". И отчаянное сопротивление на американской станции спутниковой связи...
- Вот из-за всего этого нам и нужно временно уйти в тень.
Педаченко снова вздохнул.
- Послушай меня, Джилея. Старинов объявил, что собирается в течение нескольких следующих дней отдохнуть в своей резиденции под Дагомысом. Мне приходилось бывать там, и я знаю, что это место весьма уязвимо.
- Неужели ты серьезно говоришь об этом? - спросила она, однако ее глаза внезапно сверкнули, взгляд стал острым, как лезвие бритвы, губы раздвинулись, обнажив белые зубы.
- Я заплачу, сколько захочешь, сама назначь цену. И можешь выбрать себе убежище после этого - я гарантирую твою безопасность.
Она встретилась взглядом с Педаченко, дыхание ее участилось.
Прошла секунда, затем другая.
Джилея продолжала смотреть ему в глаза. Наконец последовал короткий кивок.
- Мы устраним его, - сказала она.
Глава 45
Москва, 12 февраля 2000 года
Когда "ровер" остановился у входа в баню, сидевшие в нем увидели троих мужчин в темных костюмах, фетровых шляпах с широкими полями и длинных серых пальто, которые стояли у двери.
- Ты только посмотри на них, - донесся с заднего сиденья голос Скалла. Играют в гребаных гангстеров.
- Похоже, что так, однако придавать особое значение этому не следует, ответил Блакберн, сидевший на пассажирском сиденье рядом с водителем. Действительно, для этих горилл вряд ли существует разница между действительностью и старыми гангстерскими фильмами. Только не забудь - под пальто у каждого скрыто оружие.
- Хотите я пойду с вами? - раздался голос Нила Перри, сидевшего за рулем.
Блакберн покачал головой.
- Лучше жди нас здесь, на случай, если нам понадобится побыстрее убраться отсюда, - сказал он и расстегнул молнию на своей кожаной куртке. Скалл увидел под ней рукоятку девятимиллиметрового "Смит-Вессона" в наплечной кобуре. Впрочем, я не думаю, что они могут причинить нам серьезные неприятности.
Перри кивнул.
Блакберн повернул голову и посмотрел на Скалла.
- О'кей, - сказал он. - Ты готов?
- Я готов уже не один день, - отозвался Скалл. Оба вышли из машины и пошли по тротуару. Было солнечно, температура воздуха поднялась на несколько градусов выше нуля - необычно тепло для зимней Москвы. Однако, несмотря на относительно теплую погоду, улица казалось пустой, и торговля в модных магазинах на Неглинной почти замерла. Скалл подумал, что причина в неуверенности населения постоянное ухудшение в снабжении продовольствием, отказ стран НАТО от оказания помощи и угроза экономических санкций не могли не повлиять. Люди придерживали деньги, боясь самого страшного.
Когда Блакберн и Скалл подошли ко входу в Сандуновские бани, трое уголовного вида типов преградили им дорогу. Один из них, высокий темноволосый мужчина с тяжелой выступающей челюстью что-то сказал Блакберну.
- Я не говорю по-русски, - с нарочитым английским акцентом объяснил ему Блакберн.
Мужчина еще раз повторил непонятную фразу и жестом показал американцам, чтобы они уходили. Краем глаза Блакберн заметил, что другой охранник двинулся в их сторону, расстегивая на пальто среднюю пуговицу. Он был пониже мужчины с тяжелой челюстью, и по верхней губе у него протянулись такие тонкие усики, словно их провели косметическим карандашом.
- Я ведь уже сказал, что не говорю по-русски, - теперь уже по-английски повторил Блакберн и сделал шаг вперед.