И тут оказывалось, что тетки уже успели понашивать из мелких остатков теплых варежек, искусственным мехом вовнутрь и куцегреек не сильно сытой и материально обеспеченной собственной пацанве. Но и это было не всё. В цехе номер шесть было люто холодно, и многие бабенки поприхватывали себе под зад по полметра искусственного меха.
Всё это вытряхивалось теперь и сносилось в контрольный угол. Что-то отбраковывалось и возвращалось, а прочее направлялось на распоровку и лекальный раскрой. Затем звали бывалого скорняка Михаила Моисеевича, и он с минимальными прикидками отправлял на конвейер ещё две-три единицы спешных поделок, которые хоть и шубами называть можно было весьма отдаленно, но для того и сидели на конвейере ударницы комтруда и мастера золотые руки, чтобы даже из этого материала тачать вполне пристойные шубы.
Затем опять пересчет и разгардияш у главного инженера. Теперь уже шли по всем участкам и даже заглядывали в бухгалтерию и плановый отдел. Выгребали все меховые недомерки и делали молодежку. Этот ужас можно было называть шубой, но он был до того пёстр, что отправляли его обычно в отдаленные районы Черниговщины и Луганщины, где эти боевые раскраски сходили за первый сорт, и покупными талонами на приобретение этих шубных монстров даже премировали.
Мат крепчал, время стекало к вечеру. Шубы на склад не отправлялись. Затем оказывалось, что десять единиц готовой продукции случайно перешили в такой же комплектовочный аврал прошлого месяца, но, перекрыв брезентом в дальнем углу цеховой подсобки, о них просто забыли. Эту заначку и находила озверевшая главная Полина Наумовна, и опять с матом отправляла в счет перевыполнения плана на склад готовой продукции.
Но здесь уже врывался разъяренный плановик Панкрат Сидорович и диким матом орал, что план перевыполнения не может быть более трех процентов по фабрике. А теперь цифра шкалила. Не было у нас столько ткани, Полина Наумовна! Так будет! Вы что, системы не знаете? Так они же всё, что более 103% введут в план и тогда нам придется дополнительный мех срезать с наших жоп!
Это вы мне, Панкрат Сидорович? Так у меня задница не волосатая. Да и тёткам в цеху попробуйте об этом сказать, так они же вам первыми вашу же задницу на лекала порвут! Я буду первой, артачится Тойбочка, ко мне сегодня гости придут. Ладно, сдавайте всё! Тебе, Морячка, везет, пойдешь первой. Триста единиц за два часа на склад отвезешь? Пусть только грузовой лифт в седьмом цеху не перехватывают. Звонок главному энергетику: Иван Семенович, отруби на пару часиков от лифта всех кроме шестого цеха. Будет сделано, Полина Наумовна.
Все разбегаются: плановик – пересчитывать плановое цеховое задание, снижая нагрузку седьмого цеха, который в будущем месяце примет на себя удар, а мать грузить тележки по 25 шуб. Предстоит двенадцать ходок, и за каждой – производственный мат. Обнаружится полуоторванный рукав у трех шуб недострочка и две сшитые пуговицами через две полочки шубы. Их мать потащит на себе после восьми вечера и под мат смежной комплектовщицы с седьмого цеха досдаст их рачительной Элеоноре Альфредовне. Затем день кончится, и к маме придут столь долгожданные гости.
Ольга Константиновна, мастер золотые руки и просто куколка с белесой курляндской внешностью ширококостной прибалтийской немки давно и удобно дружит с морячкой. Одной некогда гоняться за мужиками, второй некуда их вести. У самой дочь да мать холостяцкую её мораль стерегут. А у морячки хоть и коммуналка, а Витька у бабушки. Да и беспартийная она. Какой с неё спрос по части морали.
Одним словом, хороша песня наша, когда мужиков в требуемых местах просто тьма тьмущая. А места эти ведомы – подшефная школа КГБ. Молодые литеры со всей страны подковываются идеологически перед засылкой в Корею, позднее на Кубу, и в страны освобождающейся от колониализма Африки. Готовят и специалистов военпредовских для Индонезии и стран арабского мира. Готовят мировых поборников коммунизма, и кого только там не готовят. Правда, живут откомандированные на КГБ-курсы офицеры скученно: строго по трое в одной гостинке, как в гарнизоне. Но выход в город круглосуточен. Так отрабатывается легализация.
Но есть и момент особый. Таких молодцов ведут давно крепко оттасканные на ловлю живца труженицы иной нивы, обычно одинокие передовички всяческих производств, которых приглашают на еженедельные школьные мальчишники для мужиков, оторванных от семейного благополучия по схеме: два месяца идеологическо-диверсантская учебка, вот он советский Абвер, прямо напротив польского костёла в названном киевлянами полицейском садике. А ведущие производственницы всякий раз подбирают себе подруг – таких же, как бы честных давалок. Но уже идеологически если и не выверенных, то подконтрольных за постановление на квартучет, место в интернате или детском саду, добротные шмотки и прочие немногие совковые радости. Система отлажена донельзя.