Была ещё дна изюминка у этой конторы.Она единственная в Украине распределялся для совхозных консервных заводов уксус, спирт и лавровый лист. И вот тут на сцену истории является древний и крепко лысоватый дедушка Изя.
Он словно свалился из поры легендарного НЭПа через каких-то небольших пятьдесят лет, и знал о снабженческих залежах лаврового листа практически всё! И это всё он умел преобразовывать на этиловый спирт, а то на тонкую монету.
Дальше больше… Обычно старичок Изя являлся в контору к обеду и занимал пространство у подоконника... Здесь у стола начальника ему первому и подносили рюмашку из путевого серебряного рыбацкого набора, за что ответно услужливый старенький Изя тут же вынимал из бокового кармана своего ветхого лапсердака газетный свёрток с небольшим продолговатым кусочком серо-желтого сала.
Нет, боже упаси, сам он того сала не ел, но непременно предлагал своим затрапезникам, непременно оголяя его правый бочок. Все мы тут же вежливо отказывались, и тогда старенький Изя, чуть повременив, где-то уже после второй рюмки обычно проговаривал, мол, и я сала не ем, и вы сала не скушали, после чего аккуратно заворачивал это сало в нэповскую газетку до следующего раза обратно и прятал в непременно замусоленный правый карман. Но это был не весь фуйлыш штык… Иногда шеф вместе с Изей шли на ковёр к директору. И вот тогда в ход снова шло карманное нэпмановское сало старика Изи. Правда, на сей раз он разворачивал
Правда, на сей раз он разворачивал его не с правой, а с левой стороны, и намазывал им до блеска редкие жидкие волосинки. От этого на его головушке даже появлялась некоторая лохматость, и он становился словно на десять годков моложе. И тогда уже к вечеру у управляющего появлялись аккуратнейшие канисторки с пищевым спиртом, и уже все министерство готовилось к пьянке.
Как-то один крепко пьющий снабженец Лиснецкий, которому в тот день рюмку пронесли мимо рта, с благородным упрёком сказал:
- Доколе, Сергей Николаевич, вы будете ублажать это старое тело? Да уберите вы его нах!
- Лиснецкий, я скорее тебя уберу! Наш друг и товарищ Изя - это живая легенда! Это он знает где и что пока ещё точно лежит! Ведь только за это он отсидел не один годы, а его связи могут достать аж до Агасфера! Таких людей, Лиснецкий, нынче уже больше не делают и даже если ты помрёшь и контора пойдет по швам, то и тебя и всех нас конторских будут помнить, знать и чтить потому, что мы знали и общались с самим стариком Изей.
Девяностолетний Изя и сорокалетний Лиснецкий умерли едва ли не в один день… В контору тихо пожаловали отпевальный кантор и молодая вдова Лиснецкого.
Чалыш объяснил кантору деликатность сложившихся обстоятельств, и собранные деньги разделил на трое… Мадам Лиснецкой хватило на венки. Два. Кладбищенскому кантору на примочки от астмы, а нашему отделу на бутылку коньяка “Десна” да на три котлеты по-киевски…
Такое он еврейское счастье... Вдова Лиснецкая, помнится, потребовала последнюю зарплату своего мужа, но ей безутешно сказали, что он уже получил зарплату и пропил! Но во избежание посмертной истерики ей таки выписали пятнадцать рублей материальной помощи, потому что означенная мадам чуть было не пошла с кепочкой мужа по отделам, но ее вежливо, но настоятельно вывели... С кантором оказалось сложней...
- Послушайте, вы же имели от старого Изи нахес.Так вот, его надо отпеть. Так что я буду ждать. И кстати, меня зовут Фромм и меньше пятидесяти рублей за отпевание по Торе я не беру. А душа Изи уже рыдает.
- Это не шутка, - огорчился Сергей Николаевич, - но похоже, что наш Изя, как закоренелый старый грешник, нарушал кашрут.
- Чем вы это докажите?
- Если вы будете так настаивать, ребе, то вот этим явно не кошерным салом. При последнем посещении старик забыл его тут...
- Ладно, забудем, но чтоб не вашим не нашим, дайте хотя бы трешку, доехать до Петровской синагоги...
Проходивший мимо украинец-управляющий тихо вмешался:
- Сколько он просит?
- Пятьдесят целковых.
- Швайк, пусть будет тихо, я сейчас ему вынесу, но чтобы, Чалыш, ни́ одного частного посредника отныне в конторе не было...
Кладбищенский кантор Фромм растворился в дверях, деликатно прихватив с собой молодую вдову. Было похоже на то, что у этих двоих обнаружилась ситуационная общность, о со временем, возможно и дети ... Я бы даже сказал бы, что сегодня им было бы едва ли не тридцать лет. А то вы хотите, ведь жизнь продолжается со всеми её сюжетами и рекошетами...