Сельдфигейзер лишь спросил о своём подозрении и Астарот, глядя на него немигающими жёлтыми, будто бы змеиными глазами, ответил:
–Да, она доносит мне.
Как долго желал Сельдфигейзер заблуждаться! Как он хотел, чтобы Астарот его обманул! Но Астарот знал это желание и от этого сказал ему правду, зная, что правда невыносима.
Впрочем, это был ещё не конец. Сельдфигейзер ощутил страшную горечь, недоступную смертным, потому что их горечь ограничена смертью и жизнью, а горечь демона одним Ничто, за которым лишь пустота. Но Сельдфигейзер упрямо зацепился за тлеющий уголёк надежды и тут же оправдал Вериф, решив, что Астарот её заставил.
Конечно же, это было так! Астарот мерзавец, подлец, каких мало! Он заставил её, вынудил! А она, наивное и бедное дитя, испугалась. Да, так и было!
Сельдфигейзер думал об этом и в глазах его снова загорались огоньки надежды. Вериф не предательница. Она просто глупышка, муха в паутине Астарота, но не предательница! В это можно верить, ради этого и этим можно удержаться от падения в отчаяние, за которым, как известно, нет пути к свету.
Астарот видел блеск надежды в глазах Сельдфигейзера и поспешил добить его, желая, наконец, добиться полного его падения в подходящий ему мир:
–Она сама пришла. Сказала, что ты просишь её изъять документы из архива. Я дозволил ей это сделать и потребовал, чтобы всё, что ей известно или будет известно о тебе, стало известно и мне.
Вот это уже было концом. Можно было надеяться, что Астарот лжёт, но Сельдфигейзер уже не поверил в это. Даже его наивность была конечна. Выходило, что та, кому Сельдфигейзер доверял больше всех, предала его. Сама предала. Он-то, дурак, радовался, что она ему помогла, поставила дружбу с ним выше страха за себя, а вышло, что уже тогда Вериф просто переиграла демона, воспользовавшись его тёплым отношением к себе!
–Я, – продолжал Астарот с явным удовольствием, наблюдая за тем, как сереет от ужаса и отвращения лицо Сельдфигейзера, – тебя ненавижу и считаю, заслуженно, кстати, считаю, прохвостом. Меня устроит любой итог: твоё окончательное падение во мрак и становление нормальным демоном, или падение в Ничто. Мне безразлично и выбор за тобой.
Астарот не скрывал правды о Вериф. По его представлению Сельдфигейзер её должен был бы убить, что будет совершенно справедливо и уронит демона ниже, лишит его возможности подняться по протекции архангелов. Или Астарот сдаст Сельдфигейзера Самому, сдаст все его делишки с архангелами и тогда Ничто придёт за Сельдфигейзером.
–Что она хотела взамен? – спросил Сельдфигейзер, с трудом овладев собой. Это было важно. Если бы у Вериф была какая-то причина, да пусть бы она сама хотела бы сбежать из подземного мира, тогда он бы ещё мог бы понять, простить, и…
–Власть, – с удовольствием ответил Астарот. – Она хочет твоё место.
Астарот упивался своими словами, правдой, которая была такой болезненной, которая разъедала хлеще, чем святая вода демоническую кровь. Падение было близким. Сельдфигейзер был слишком человечным, и это привело его к ошибке. Он не погнался за властью, но проиграл в доверии и теперь ненависть поглотит его, толкнёт куда-нибудь.
Как известно, любовь находится в ведении ангелов, а её сестра – ненависть – рождена демонами. И никто не сидит, благодаря этим двум сёстрам, без работы, не остаётся неприкаянным.
И сейчас ненависть должна была поглотить Сельдфигейзера. Астарот ликовал. Сельдфигейзер должен был стать, наконец, абсолютной частью подземного мира или сгинуть.
***
–Не отпирайся! – сухо велел Сельдфигейзер, нависая над перепуганной Вериф.
В архиве никого не было, кроме неё. Неудивительно. Здесь редко кто появляется. По делу на пару минут, или тени из Ничто заглядывают – бесплотные, ненужные, слепые и глухие. Разве что Сельдфигейзер заходит поболтать.
Вериф, увидев его, подумала, что так и в этот раз его визит дружеский. Но в глазах его, поднявшись ему навстречу, она вдруг прочла стальную решимость, которой в нём прежде не наблюдала.
Это ужаснуло Вериф, качнуло её, но она ещё попыталась играть свою роль и заговорила ласково, и лицо Сельдфигейзера при звуках её голоса впервые исказилось в отвращении.
А затем, без всяких предисловий и лирических отступлений он просто велел ей сесть и сообщил, что знает о её предательстве. Вериф попробовала возмутиться, но слова застряли в её лживом горле, она попробовала вскочить, но руки Сельдфигейзера, часто помогавшие ей составлять в архиве папки, прижали её к креслу с демонической силой.