Пусть её убьют, поставят на другое место или растерзают – ему-то что? Его участие кончено.
–Прости! – взывала Вериф и Сельдфигейзер вздохнул:
–А я не буду.
Он знал, что в его праве было убить её, покарать или просто наказать любым способом. И в его праве было её же простить. Но для всего требовалось испытывать какие-то чувства, а у него к ней их не было. Осталась пустыня в островке, что раньше носил имя Вериф.
Сельдфигейзер чувствовал, что поступает верно. Он не даровал ей наказания – так поступил бы ангел. Он не простил её – так поступил бы демон. А Сельдфигейзер заблудился меж ними и хотел к людям, где мог бы стать кем угодно или не стать никем, где ему была бы возможность вырастить в островках души новые сады для разных имён и судеб.
–Тогда убей! – Вериф смотрела с ужасом. Слёз в ней больше не было.
–Не буду, – повторил Сельдфигейзер как-то даже весело. – Я не буду ни карать, ни прощать. Я не хочу.
–Убей! – взмолилась Вериф, непонимающая, слабая, наивная, знающая лишь две стороны существования.
–Не хочу, – Сельдфигейзер поднял глаза вверх, где под слоями этажей и коридорами была почва и мир смертных, – слышите?
Вериф смотрела на него как на безумца. Она не могла сообразить, не понимала и это начинало забавлять Сельдфигейзера.
–Прощай! – он махнул ей рукой и вышел прочь из архива, оставив её также стоять на коленях – надо будет, поднимут и без него.
***
Сельдфигейзер боялся, что Михаил не отзовётся. Сколько было у него мгновений от подачи прошения наверх до того мига, когда САМ узнает об этом и разгневается? Секунда?
Что ж, этого бывает больше чем достаточно, если цель того стоит. Сельдфигейзер подумал и решил, что стоит. Подумав же, он поднял руку вверх и обратился к свету:
–Михаил, к тебе взываю! Ты обещал мне заступничество, и я молю тебя о нём. Я – пришедший из плоти, крови, земли, воды, огня и тьмы, прошу твоего щита, слова, силы…
В пальцах Сельдфигейзера запульсировал свет. Он нарастал, ослеплял ему зрение и это уберегло Сельдфигейзера от тьмы, что расширялась за ним, создавая портал для САМОГО, услышавшего слова своего демона, обращённые к свету.
Уже было близко дыхание смерти, уже пламя обжигало одежды, но Михаил отозвался. Сельдфигейзер успел вырваться, и удар бывшего хозяина пришёлся на пустоту.
Задыхаясь, Сельдфигейзер кашлял ещё с минуту, а потом вдруг сумел вдохнуть и почувствовал свежесть, и ветер, и шум листвы и солнце…
Он был один в мире живых. Предатель подземного царства, получивший второй шанс на жизнь, а не на существование. Теперь, если вернуться в новом посмертии – пощады не будет. Значит, остаётся путь вверх, путь добродетели и исправления, милосердия, и…
Сельдфигейзер удивился, ощутив странное жжение на щеке. Он коснулся кожи, которая радовалась солнцу и воздуху, и почувствовал под пальцем влагу. Слёзы?
Слёзы. Создание ангелов, посланное в облегчение людским печалям и радостям. Слёзы – злые ли, радостные, расставания и встреч, безысходности и удачи – слёзы святых и грешников – великое творение, достигшее подземного мира, и ставшее там оружием.
Сельдфигейзер смахнул слезинки и огляделся. Он стоял на перекрёстке лесных тропинок и каждая её часть куда-то вела. У него был настоящий шанс идти и выбирать самому. Не примериваясь, Сельдфигейзер пошёл на юг, решив, что неважно даже, куда ведёт его дорога, он везде сумеет прожить достойно, искупить свои ошибки и залечить пустыню, что оставил ему подземный мир.
О Вериф ему тоже подумалось, но это было мгновение, и оно прошло, вытесняемое свежестью, которой Сельдфигейзер не мог надышаться.
–Плевать! – решил Сельдфигейзер о ней. – Я сделал всё, что мог.
Но слеза предательски обожгла ему ещё раз щёку – разочарование никогда не проходит бесследно и даже то, что Сельдфигейзер упрямо продолжил свой путь, не исцелило его. Он всё ещё был демоном, а они страдают вечность, не стеснённые жизнью и смертью, опасающиеся одного Ничто, от которого Сельдфигейзер только что увернулся.
Пока, во всяком случае, увернулся.