Дело в том, что Сельдфигейзер не хотел оставаться в Подземном Царстве, не желал себе карьерного роста и очень хотел вернуться к людям, прожить новой жизнью, искупить грехи и снять с себя клеймо демона. Михаил знал таких демонов, но у Сельдфигейзера, в отличие от многих других, хватило нахальства и силы, чтобы найти путь к архангелам и передать им своё желание.
Михаил тогда колебался ещё, стоит ли сотрудничать с демоном, не есть ли это ловушка для Небесного Царства?..
Но всем нужно давать шанс. Архангел переговорил с Сельдфигейзером и от разговора этого всё и началось. Сельдфигейзер, поняв своё положение, принялся губить и смягчать ненужные демонические явления своих соратников. Он предавал своих же демонов и демониц, которые должны были творить определённые бесчинства, сдерживал их, как умел, шпионил, передавал архангелу документы из архивов, и ждал возможности покинуть опротивевший ему подземный мир.
Из всех чинов с Сельдфигейзером работал лишь Михаил – ему доставало силы, чтобы пройти незамеченным мимо постов Подземного и переговорить в очередной раз со своим внезапным помощником.
Но Михаил всё равно предупреждал:
–Если тебя поймают твои же, то я не заступлюсь.
–Не по-ангельски, – Сельдфигейзер попытался тогда выторговать себе гарантии. Конечно, риск ему был больше, чем Михаилу. Если архангелу грозило понижение в чине при поимке, с архангела до ангела, то Сельдфигейзеру грозило Ничто, из которого не возвращаются, в котором нет ни жизни, ни смерти, ни голода, ни жара. Есть Ничто. Пустота и бесплотность.
Но Сельдфигейзер рисковал, и это нельзя было не оценить.
–Он поступает так из эгоизма, – заметил как-то архангел Рафаэль, когда Михаил докладывал об очередной встрече с Сельдфигейзером, – он ратует за себя одного. Это есть эгоизм, и, следовательно, грех.
–Подождите! – Михаил, который ещё четверть часа назад сам посмеивался над Сельдфигейзером, внезапно обиделся за него, – разве важен мотив добродетели? Он ведёт к благу, а значит – допускается. Демон, желающий искупления…
–Не перестаёт мыслить как демон. Он жаждет покаяния, но не от грехов, а от того, что ему тошно находиться там, где он находится, – перебил Рафаэль.
–Он помогает людям, – Михаил был неплохим оратором, но растерялся от внезапного неприятия.
–Он делает это не ради людей, а ради себя, – заметил Рафаэль. – Значит, его благо остаётся демоническим.
–А разве люди не делают блага другим ради себя? – ещё один архангел, но на этот раз Сариэл, влез как всегда бестактно.
–Там, мы сейчас вообще не до того договоримся! – архистратиг Габриэль почти се совещания и заседания отмалчивался, следя за порядком. Его чин стоял над чином архангелов, и поэтому его молчание было дозволительным. Вмешивался он лишь в споры.
–Рассуди! – попросил Рафаэль, оборачиваясь к нему. – Кто прав? Я говорю, что демон, который желает блага для себя, остаётся демоном, даже если в мотивах его лежит добродетель.
–А я говорю, – продолжил Сариэл, посерьёзнев при вмешательстве Габриэля, – что люди часто совершают добродетельные поступки ради себя, это помогает им чувствовать себя лучше. И неважен мотив, важен итог.
–А я говорю, – не выдержал Михаил, – что пора перейти к практическому решению. У нас есть возможность дать гарантию Сельдфигейзеру или не дать её. Мы пользовались его услугами, и когда я советовался с вами же, вы все были за то, чтобы Сельдфигейзер помогал нам, и мы принимали цену – его возвращение. И сейчас, когда всё ближе момент принятия решения…другими словами, что началось-то?
–Рассуди, – повторил Рафаэль.
Габриэль в лице не поменялся – не по чину ему меняться из-за очередной словесной перепалки архангелов. Что с них взять, когда сам Владыка не влезает в эти споры? Люди придумали речь и философию, споры и рассуждения, и заразили этим всё небесное царство. Зло и добро то оказывались в путаницы речей и переводов зеркальными, то продолжали друг друга, то были одни и тем же…
А между тем правда была проще и от этого непостижимее.