А может и нет. Я не знаю. Я не помню неба. Я помню лишь падение и тьму.
–Круто, – человечку не требовалось моего ответа. Видимо, он давно уже жил в своей реальности, и подстраивал под неё всё, что только мог. – Я верил!
–Ага, поэтому и обалдел от ужаса, – я кивнул, – ну-ну.
Человечек нахмурился:
–Ты как говоришь со мною? Ты видишь, что стоишь в пентаграмме? Она станет тебе ловушкой, и ты не выберешься из нее, если не будешь мне подчиняться!
Его слова имели бы какой-то смысл, если бы эту самую пентаграмму он нарисовал бы правильно, но я, разумеется, и виду не подал, лишь угрюмо кивнул, мол, да-да, всё так.
Человечек остался доволен моим кивком, и даже присмирел, а присмирев, спросил:
–А Бог есть?
Пентаграмма не обязывала меня к правде: неверный рисунок позволял мне делать всё, что я хочу, но я всегда верю в то, что если работа накатывает на тебя проклятой волной, то попробуй поискать в ней хоть какое-нибудь удовольствие, и тогда, быть может, всё пройдёт не так мерзко и тленно.
–Смотря для кого, – отозвался я. – И смотря кого считать богом.
Человечек кивнул, сделав вид, что понял.
–А дьявол?
Дьявол не любит, когда его называют дьяволом. Но это так, служебный секрет. Он вообще не любит, когда его упоминают, а если уж приходится, то либо по титулу, либо мы называем своего господина как «Он» или «САМ» и многозначительно смотрим вниз.
–Ну? – допытывался человечек. – Есть Дьявол?
–Смотря для кого. И смотря кого называть Дьяволом, – отозвался я и возмутился. – Ты зачем меня вызвал, смертный?
–Хочу, чтобы ты исполнил мои желания.
Ну снова классика! Как по учебнику! До сих пор помню: «Базовые столкновения демонической силы со смертными», раздел первый: «наглецы и мечтатели».
–Я могу исполнить только одно желание, – я напомнил правила как можно доброжелательнее. – Разве об этом в твоей книге не сказано?
Ручаюсь, что сказано. Допускаю даже, что где-то там написано про правильное составление пентаграммы. Где-нибудь в самом конце, в указателе важных правил, до которых ни один нетерпеливый чудак не доходит, полагая себя умнее всех.
Человечек покраснел, быстро глянул в сторону книжонки.
–Да, сказано… – в его тоне была неуверенность, но я не стал его стыдить или издеваться над ним. Над блаженными и дураками смеются только мелкие вурдалаки, а я выше их по рангу. И моё поведение должно быть другим.
–А ещё я беру плату, – продолжил я спокойно.
–Моя душа? – человечек прижал руку к сердцу, почему-то все люди, при слове «душа» норовят приложиться к сердцу, хотя, на самом деле, куда вернее прикладываться к голове – душа имеет и чувства, и память, а это всё от разума.
«Душа твоя и так уже моя, да и торгуешься ты ею просто…» – подумал я, но вслух сказал:
–Мне твоя душа неинтересна. Души я любые видел и щупал. А вот кое-что ты предложить мне правда можешь.
Человечек напрягся. Но я не позволил ему снова скатиться в обморок, и поспешил:
–Бутерброд мне принеси, смертный!
***
–Первый раз вижу демона, который ест бутерброд, – признался человечек, глядя на то, как здоровенный кусок исчезает у меня во рту.
–А ты много видел демонов? – поинтересовался я. Бутерброд очень даже кстати, Человечек старался – сложил мне качественно. Не пожадничал, и я даже проникся к нему за это. Сами посудите: толстый кусок свежего белого хлеба, на нём щедрый ломоть колбасы, на колбасе колечки огурца и лука, сверху томат и восхитительный ломтик мягкого сыра! – Кстати, я в первый раз вижу смертного, который при фразе про бутерброд приносит действительно один бутерброд.
–Ой…– человечек подорвался, – я сейчас ещё принесу.
–Сиди уже! – обозлился я. – Теперь уже не надо, настроение не то. Это я тебе так, на будущее! А вообще, даже хорошо, что он один был. А то помню, подсалили меня на такие хрустящие картофельные кружочки…