— Удачи тебе, Снежинка! — сказал незнакомец
— Кто? – удивилась Ирен.
— Снежинка. Ты такая же красивая и уникальная. Когда повзрослеешь, не соглашайся на договорной брак. Ты достойна того, чтобы тебя любили. И ценили, — незнакомец добродушно щёлкнул её по носу.
Улыбнулся.
Не зная, как реагировать, Ирен несмело улыбнулась в ответ, пробормотала что-то неразборчивое и нырнула в двери отеля.
Он прав: надо всегда думать о последствиях. И нельзя забывать о себе.
В холле Ирен наткнулась на крайне встревоженного Хана. При виде девочки тот бросился к ней. Ирен попятилась: ей показалось, что Хан с трудом удержался, чтобы не схватить и не встряхнуть ее как следует за плечи.
— Ты где была? – в голосе отчетливо слышалась злость.
— Выходила подышать, — пролепетала Ирен, понимая, что про разговор с незнакомцем лучше умолчать.
— Почему не сказала?!
— Ты сам велел мне убираться! – возмутилась Ирен.
Хан на мгновение замолчал, словно пытаясь сдержать рвущиеся с языка ругательства. Глубоко вздохнул и медленно проговорил:
— Марш в номер. Просил же тебя, как человека, не выходи одна.
— Мне четырнадцать!
— Почти. И тебя отпустили только потому, что ты обещала нас слушаться. Я в тебе ошибся?
Ирен вздохнула. Да, тут Хан был прав. Отец сопротивлялся до последнего, считая, что ей лучше посидеть дома и помочь матери с очередным благотворительным вечером. Хану с Богданом пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить главу семейства. И дать Ирен вздохнуть чуть свободнее.
— Извини, — кротко проговорила она, опустив голову, — я была не права.
— Иди в номер, — приказал Хан, — я тоже скоро приду.
— И не будешь зажигать в баре?
— Нет настроения, — мрачно откликнулся он.
У Ирен его тоже не было. Она поднялась в номер, умылась и залезла под одеяло. Заснула далеко не сразу, слышала, как вернулся Хан, судя по звукам, включил ноутбук и тихо выругался.
Ирен уснула ближе к полуночи. А отблески света из комнаты Хана погасли ближе к утру.
***
Хан едва не проспал завтрак. Его разбудила уже одетая и причесанная Ирен. При виде ее опасений в глазах Хан испытал укол совести. Наверное, не стоило вчера повышать на нее голос. Но он действительно испугался, не найдя девочку в номере.
«Сдержанность. Все-таки ее мне не хватает».
— Пошли есть, — проговорила Ирен, — ты вообще не спал?
— Спал, — буркнул Хан, переворачиваясь на спину, — подожди, сейчас оденусь и глаза протру.
Ему потребовалась пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок. Натянув джинсы и желтую толстовку, быстро забежал в ванную, умылся и пригладил волосы.
Сведения и подозрения насчет Лили жгли Хана изнутри. Но поделиться ими с Ирен он, понятное дело, не мог. Идеальным решением было бы позвонить отцу Богдана и рассказать о своих соображениях. Но тогда друг его не простит.
В ресторане они столкнулись с Богданом. Тот, тоже явно не выспавшийся, по-братски потрепал сестру по волосам и попросил:
— Налей нам с Ханом кофе, пожалуйста.
— А чего тебе твоя рыжая не наливает? – Ирен покосилась на Лилю.
Та вместе с подругами сидела уже за столом и о чем-то весело болтала.
— Потому что я попросил ее взять мне завтрак. Слушай, ну чего ты ворчишь?
Ирен дернула плечом, но пошла за чашками и за кофе в дальний конец зала, где стояла гигантская кофеварка.
— Извини, — произнес Богдан, обращаясь к Хану. — Серьезно, я слишком нервно отреагировал. Но и ты сказал полную чушь.
Хан огляделся: люди вокруг завтракали и на них не обращали внимание. Просто двое, негромко беседующих, парней.
Яркое солнце золотило деревянные стены, солнечными зайчиками плясало на полу. В такой день не хотелось думать о плохом. Хотелось поесть и отправиться на склон, где через три часа должны были состояться соревнования.
Увы…
— Богдан, я вчера пообщался с нашим наставником, — он увидел, как побледнел друг и поспешил успокоить его: — Нет, я ему ничего не рассказал. Просто кое-что уточнил насчет способностей к сноуборду.
— Лиля просто очень способная, — сжал зубы Богдан.
— Такая способная, что за две недели научилась делать трюки, которые не всякий профи выполнит?
— Это не означает, что она «одержимая», — процедил Богдан, сжимая кулаки.
Хан ощутил угрозу и негодование, исходящие от друга. Но сдержался.
— Значит, она кокетничает. И на сноуборде стоит по крайней мере лет с пяти.
— Смысл ей врать?
— А смысл мне наговаривать на нее? – не выдержал Хан. — Я почти до утра копался в информации про «скверну». Сказать, что я нашел?
— Ну? – буркнул Богдан, переводя взгляд на Лилю.
Та помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй. Остальные девушки повторили за ней, но адресовали свое приветствие Хану. Сидевшая рядом с ними Ирен сделала вид, что ее сейчас вырвет.
— Одна из вещей дает человеку ловкость и грацию. А также силу и скорость.
— И что? Как выглядит вещь?
— Чулки. Шелковые чулки с кружевами, характерными для «вещей Бафомета».
Богдан шевельнул губами, выталкивая беззвучное ругательство.
— Я не видел на ней чулок.
— Она вполне может одевать их только на склон. Богдан, я не утверждаю, что прав, но давай посмотрим, понаблюдаем. Что теряешь?
— Это мерзко, — пробормотал друг, — хочешь сказать, я должен начать подозревать девушку своей мечты? Черт, Хан, я реально влюбился. Мне даже думать плохо о том, что придётся расстаться. У неё учёба, у нас… И живём мы в разных странах.
Хан помрачнел, видимо дело совсем плохо.
— Мы должны подозревать всех женщин, — произнес он тихо.
Богдан лишь мотнул головой и пошел к столику, за которым сидела Лиля и остальные.
Завтрак прошел не то, чтобы ужасно, но несколько напряженно. Богдан с Ханом то и дело обменивались непонятными взглядами. Ирен тихо злилась на подружек парней. А те словно ощущали что-то и вели себя тише обычного. Хотя уже под конец завтрака Лиля не выдержала и весело спросила у Хана:
— Ты идешь в первой четверке? Вместе со мной?
— Да, — коротко ответил тот.
Ему хотелось пообщаться с ней наедине, но Богдан не поймет, к тому же не было прямых доказательств ее «одержимости». А без них предъявлять обвинение глупо и опасно. В конце концов, Лиля действительно может быть гением и заниматься сноубордом лет с четырех. А врет, что катается недавно, — так хочет произвести на Богдана впечатление своей уникальностью.
— Я так хочу победить, — захлопала Лиля ресницами. — Представляешь, Богдан сказал, что будет мне поддаваться.
— Ну и дурак. Разве тебе понравится изначально нечестная победа?
— Это всего лишь милый пустяк от друзей, — пожала плечами Лиля, — остальные же об этом не знают. Неважно каким путем добыта победа.
— Даже так, — прищурился Хан, — извини, я тебе не помощник. И буду катать в полную силу. Ты правда научилась кататься только здесь?
— Ага. Значит, поддержать друга не хочешь?
— Я за честные соревнования, — отрезал Хан и вышел из-за стола, опасаясь, что не выдержит и начнет задавать неловкие вопросы.
***
День выдался солнечным и слегка морозным. На покрытые сверкающим снегом склоны невозможно было смотреть без темных очков. Возле подъемников уже собирались любители покататься на лыжах и сноубордах. Зрители расположились вдоль склонов, вооруженные видеокамерами и фотоаппаратами.