Арнольд старался не встречаться с осатанелым взглядом старшего брата, прекрасно понимая, что допустил непростительную ошибку. Он договорился с Артуром о встрече, и брат ждал Арнольда одного. Поэтому и встретил его по-родственному, по-домашнему — в джинсах, водолазке и кожаных шлёпанцах. А Арнольд пригласил к себе в компанию настоящую светскую львицу, перед свиданием с которой следовало посетить салон красоты.
— Очень оригинально, — одобрила Анжела, на секунду забывшая о цели своего визита.
А Артур про себя материл Нолика на все лады, понимая, что бежать в спальню и переодеваться сейчас уже неудобно. Нолик заделал брату крупную подлянку, выставил его перед дамой в дурацком виде, причём сам того не желая. Гораздо выигрышнее Артур смотрелся бы сейчас в милицейской форме или в итальянской «тройке» табачного цвета, но пришлось примириться с неизбежным.
— Я могу раздеться?
— Зачем вы спрашиваете?
Артур провёл ладонями по щекам, благодаря судьбу за то, что после ухода Голланда всё-таки побрился.
— Арнольд, помоги Анжеле, а я сварю кофе. Извините, но больше ничего в доме нет.
— У него всегда так!
Арнольд ловко принял на вытянутые руки сброшенное Анжелой пальто, пристроил его за раздвижными дверями зеркального шкафа. Потом снял своё — длинное, кашемировое, как у покойного шефа, но не тёмное, а светло-бордовое. По случаю траура в фирме Арнольд надел чёрный костюм.
Анжела была в маленьком платье того же цвета, с глубоким каре. На лицо она положила скромный макияж.
Мой брат питается или в ресторанах, или у приятелей, иногда заскакивает в круглосуточные магазины. Бывает, и у мамы поужинает. Правда, ей хочется, чтобы старший сын заглядывал почаще. Вы поняли намёк, король Артур? Его так ещё в школе прозвали, — пояснил Арнольд удивлённой Анжеле.
— Понял. Наверное, завтра к ней заеду.
Артур поставил кофейник на плиту, добавил песок в сахарницу и пожалел, что не удосужился купить в супермаркете печенье или зефир. Настроение его безнадёжно испортилось. По сравнению с Арнольдом, плечистым арийцем, вежливым и учтивым, он выглядел торговцем с оптового рынка. Разговоры о его бытовой неустроенности тоже не добавляли оптимизма.
— Артур, неужели вы холостой?
Анжела широко распахнула голубые глаза под низкими чёрными бровями. Тураев понял, что, против ожидания, понравился ей. Наверное, Анжела Субоч оценивала мужчин не только по росту.
— Разведён, — коротко ответил Тураев-старший, давая понять, что к лёгкому трёпу о самом себе не расположен. — Арнольд, проводи гостью в залу. Я скоро к вам присоединюсь. Извините ещё раз.
Анжела моментально всё поняла, и Арнольд захлопотал вокруг неё, стараясь сгладить возникшую неловкость. Он принялся двигать кресла, чтобы удобнее устроить вдову своего шефа. Зажигал то торшер, то люстру, одновременно заслоняя спиной пепельницу с окурками и смахивая в карман колбасные шкурки, давно засохшие на тарелках. Арнольд однажды предложил прислать к брату на квартиру домработницу и оплатить её труд из своих средств, но получил резкий отказ и больше инициативу не проявлял.
Артур тем временем наскоро перемывал под краном чашки из своего лучшего сервиза, оставшегося с благословенных времён. Тогда друзья плыли косяком на любое его семейное торжество, не зная, чем ублажить хозяина, что ему подарить. Шесть-семь лет назад и Анжела бы вела себя по-другому. Но те благословенные времена никогда уже не вернутся, и нужно просто забыть о них.
Бывшая жена Марина поняла это раньше других, едва высокопоставленный свёкор угодил в следственный изолятор. И постаралась исправить собственную ошибку, допущенную два года назад. Тогда Марина из кожи вон лезла, чтобы обратить на себя внимание «звёздного мальчика». Даже потеряла с ним девственность до свадьбы, имея пятнадцать лет от роду. Не знавший тогда столь оглушительного успеха Арнольд спокойно и неторопливо делал карьеру, тем более что отец удержался на плаву и во всём помогал отпрыску.
— Угощайтесь!
Тураев вкатил в залу сервировочный столик, переставил чашечки поближе к гостям и сел в третье, придвинутое к столику кресло.
— Благодарю.
Анжела не стала отказываться от угощения. Она понимала, что явилась не на званый обед. К тому же, сейчас она была просительницей и не имела права оценивать внешность и состоятельность хозяина. Она нуждалась в нём, а не он в ней. Нельзя было допустить ни малейшего прокола, общаясь с этим молодым человеком — гордым, самолюбивым, ранимым.
— Мы ненадолго, — успокоил Арнольд, осторожно отпивая горячий кофе.
Артур молча кивнул, принимая реплику к сведению.