— Ладно, — встал из-за стола Халингарс, — тогда отдохни пока. С завтрашнего дня будем готовиться к этой миссии.
Откинувшись вечером в кровати, Халингарс задумался о том, через что он сам прошёл. После встречи с Хагреном и вступления в Ночной Патруль он проделал невероятную работу над собой, своим отношением к жизни и над своими владениями. Пришлось потратить много лет, чтобы его же люди смогли принять и простить его. Долгие годы искупления.
Халингарс чувствовал всем своим нутром, как сильно он охолодел. Последние десять лет его единственным другом был лишь командир Хагрен. И то, это всё скорее деловые отношения, хоть они и были построены на выстраданном болью доверии. После своего кровожадного прошлого Халингарс так и не смог научиться быть эмпатичным человеком. Он просто смирился с тем, что его жестокое нутро причиняет лишь вред ему и всем окружающим.
Тем временем, в местной таверне напивался Аксель. Его мрачные тоскливые мысли о потере возможности стать королевским магом улетучились после второй пинты пшеничного пива. Это была всего лишь заплатка на полотне разрушенных надежд, но в этот момент ему этого хватало, чтобы расслабиться.
— Так ты можешь молнии из рук пускать? — спрашивает случайный мужик, сидящий с ним за столом.
— Смотри.
Аксель выпрямил свой указательный палец и легонько выстрелил в свечу, что стояла в центре стола. Последовала мощная вспышка и воск будто испарился. Сгорел за мгновение.
— Ого! — впечатлился мужик. — Мощно!
— Я тоже так сначала к этому относился. А потом уже оно перестаёт так веселить.
— Как можно перестать кайфовать от такого? Это же охренеть как круто.
— Ну, — задумчиво сказал Аксель, — когда тебе уже в дохренадцатый раз разбивают лицо и отправляют в полёт, ты понимаешь, что твои фокусы не всесильны.
Мужик довольно сложил ноги на стол, отпивая пенку с деревянного кубка.
— Кажется, у кого-то личностный кризис.
Аксель повёл бровью.
— Не думал, что крестьяне могут быть психологами.
— Хах, я деревенский психотерапевт! Мне нравится лечить суетливые души людей. И да, как ты можешь понять, в средневековье были психотерапевты.
— Погоди, — развёл руками Аксель, — что такое средневековье?
Мужик почесал затылок. Этот вопрос поставил его в тупик.
— Блин… а я и сам не знаю. Просто… слово летает в голове. Знаешь, будто оно описывает нашу реальность.
— Это странно.
Средневековый психотерапевт поднял свой кубок и сказал тост:
— Выпьем за то, чтобы в средневековье все наши души нашли исцеление.
Аксель неохотно кивнул и допил остатки пива в бокале. Душа его действительно нуждается в исцелении, хотя ему даже не хочется об этом думать. Ему хочется просто выпивать со странным мужиком и слушать бредни про какое-то средневековье. Сам факт такого несуразного разговора уже его утешал.
В замке же в этот вечер было поспокойнее. Лаурэн и обоим детям Зайнера выделили отдельную комнату, к которой приставили стражу. Халингарс считал этих детей важным стратегическим ресурсом для потенциальных манипуляций над Зайнером, поэтому охранял их как мог.
Локтус и Дона лежали на грубых деревянных кроватях и никак не могли уснуть. Не смотря на то, что в последнее время им приходилось спать в куда более скверных условиях, здесь им было хуже. Слишком грубое отношение людей. Будто их взяли в плен, хотя на самом деле Халингарс не заточил в их в темницу и даже дал свободу перемещаться по замку. Он просто испытывает отвращение ко всему, что относится к его врагам, поэтому и отношение кажется таким грубым.
— Тётушка Лаурэн, — тихо сказала Дона, — я не могу уснуть.
Лаурэн уже спала в это время, но тонкий голосок девочки разбудил её. Она привыкла, что дети постоянно её дёргают, поэтому не испытывала к ним злости за это.
— В чём причина, дорогая? — спокойно спросила она.
— Не знаю, — сказала девочка. — Мне здесь как-то неспокойно.
— Ты успокоишься, если я скажу, что всем людям в этом замке сегодня неспокойно.
Дона приподнялась на локоть.
— Правда? Почему?
Лаурэн улыбнулась.