Почуяв посетителя, по потолку и стенам побежали загораться маленькие электрические лампы бесстрастно-белого света. От неожиданности Макс Милиан вздрогнул, но, убедившись, что все в порядке, выдохнул свободно. В глазах его задорными искорками поселилось хитрое любопытство. Как у Оазиса. Как у Лайнувера…
Лаборатория впечатляла. Пройдя рядами столов и приборов, Макс выглянул в окно: высота взору открылась жуткая, насколько это можно оценить в густых сумерках. За толстым, намертво вмурованным в стену стеклом завывал ветер. Окно на такой высоте и не должно быть задумано открываться.
Все же откуда-то свежий морозный воздух шел: было довольно прохладно, тянуло сквозняком. Макс Милиан, прибывший из столичной весны, поежился и поплотнее запахнул плащ.
Белизна стен; пузатые колбы; непонятные агрегаты, возвышающиеся порой до потолка; книги в старинных переплетах… ничто не спешило подсказывать юному магу, и по совместительству вору, прямую дорогу к Хоре Лунарис.
Зонар не зря упомянул лабораторный журнал, называемый в Ордене Серебряной Скрижалью…
Пожав плечами, Макс Милиан оглядел шкафы и полки. Если браться исследовать всё их содержание, пожалуй, не хватит и недели; вряд ли стоит даже начинать. Потому он спокойно ждал, пока обостренная влиянием Горящего интуиция что-нибудь подскажет. Ждать пришлось недолго.
«Конечно же! Я бы сам его туда положил, будь я такого же роста!» — рассмеялся Макс, невольно уронив взгляд на край высокого белого шкафа с реактивами: на самом верху лежало нечто, напоминающее твердую картонную корочку пухлой тетради.
Так как ростом Макс Милиан был куда ниже Серега, ему пришлось встать на стул. Можно было, конечно, снять журнал простым заклинанием левитации, но Максу совершенно не хотелось оставлять говорящих лишнее следов: потому после выхода из трансволо он уже не применял магию; по той же причине он, как подобает умному вору, держал руки в перчатках.
…И вот эти руки держат легендарную Серебряную Скрижаль, защищенную, по легенде, едва ли не сильнее самой Хоры Лунарис. Получается, все это глупые сказки, раз какой-то мальчишка просто снял ее со шкафа и беспрепятственно открыл…
Журнал немало удивил Макса. По сути дела, журналом он не был вовсе: в картонную корочку был вложен удивительной красоты плоский кристалл, верхняя грань которого была зачищена (как у кристаллов изображения), а остальные оплетены тончайшим узором серебряных нитей, смысл которых, судя по всему, был не столько декоративным, сколько техническим: тысячи извитых дорожек для магических импульсов, собранные в самых причудливых сочетаниях. Магомеханизм такой сложности вряд ли сумел бы осилить простой человек.
Его никто никогда не видел воочию, этот журнал. Никто из смертных. Орден собирал информацию о мистическом лабжурнале Серега по жалким крохам. И за три тысячи лет этих крох набралось не так уж много: было известно, что журнал каким-то образом хранит записи с самого начала мира; что он защищен испепеляющим заклятьем (Макс, спокойно державший журнал в руках, решил, что это ложь) и что он открывает ворота в хранилище Хоры Лунарис.
Жаль только, не известно было, что это кристалл. Макс Милиан горько пожалел, что никогда специально не изучал кристаллологию: теперь придется изобретать на ходу…
Вздохнув, он повел рукой над зачищенной гранью. Кристалл ожил: сквозь его сиреневую сердцевину проступили серебристые буквы — и все же, недаром Серебряная Скрижаль!..
Похоже, журнал «открылся» в том месте, где хозяин закрыл его в последний раз… что это?.. дневник?..
— Будьте вы прокляты, шуты!
Как сейчас я помню этот крик… Я слышал его, как будто стоял рядом — там, где пятеро Охотников прекратили свои похождения. Где в последний раз раздался их смех. Смех тех, кто желал власти больше чем справедливости; тех, кто забыл о своем предназначении и своем долге. Они сидели, насмехаясь и цинично подшучивая над человеком, в один день потерявшим жену и дочь. Дело об их убийстве было поставлено на контроль самой Инквизицией и если бы не один случай, отвлекший меня от дел, расследование вел бы лично я. Распоряжение послать именно этих Охотников стало последним решением старого, ныне забытого Совета…
Напряжение магического поля достигло чудовищных масштабов, весь Омнис тогда едва не был разрушен. Проклятие страшной силы поразило Пятерых — такую мощь вложил в него убитый горем крестьянин.
Они получили то, что больше всего хотели — власть, силу, бессмертие, но разум стал их покидать. Сразу же после горестного выкрика, они вскочили с места и убежали, испугавшись того, над кем только что издевались…