Мать Йитры подняла на меня взгляд. Глаза ее закрылись, и она кивнула. Наум не выказывал никаких чувств, однако он медленно сдвинулся с места, чтобы поднять оставшиеся узлы, и с отсутствующим видом потащил их наружу.
— Желаем вам благополучного путешествия, — сказал Иосиф, — а теперь скажите мне, не нужно ли вам чего-нибудь в дорогу. Мы с сыновьями принесем все, что скажете.
— Подожди, — сказала мать Йитры.
Она подошла к сундуку на полу и расстегнула ремни. Вынула сложенное одеяние, похожее на шерстяную накидку.
— Вот, — сказала она, протягивая ее мне. — Это для Молчаливой Ханны.
Молчаливая Ханна приходилась Сироте сестрой.
— Вы ведь позаботитесь о ней? — спросила женщина.
Иосиф казался изумленным.
— Мое дитя, мое бедное дитя, — прошептал он. — Как же ты добра, что в такой миг помнишь о Молчаливой Ханне. Ну конечно, мы позаботимся о ней. Мы всегда будем о ней заботиться.
Глава 5
Когда мы вошли в дом, то сразу увидели Молчаливую Ханну с Авигеей.
Теперь куда бы ни пошла Авигея, Молчаливая Ханна шла туда же, и где бы ни оказались они обе, их сейчас же окружали дети. Сыновья Иакова, Исаак и Шаби, другие мои племянники и племянницы — вокруг Авигеи и Ханны вечно собиралась толпа. Притягивала детей Авигея, она часто пела им, разучивала с ними старинные песни, учила читать отрывки из Писания, иногда читала стихи, которые сочиняла сама, позволяла маленьким девочкам помогать ей с шитьем и починкой вещей — она всегда приносила их в корзинке. Молчаливая Ханна, которая не слышала и не говорила, почти все время была рядом с Авигеей, хотя время от времени, когда у отца Авигеи сильно болела хромая нога, Молчаливая Ханна оставалась у нас, с моими тетушками и матерью.
Сейчас, когда мы вошли, подле Авигеи и Молчаливой Ханны были только женщины. Детей отослали прочь. Молчаливая Ханна вскочила, ожидая новостей и с мольбой глядя на Иосифа.
Глаза Авигеи покраснели от слез, она вдруг перестала быть нашей Авигеей и была похожа, скорее, на мать Йитры. Скорбь изменила ее лицо, она не сводила глаз с Молчаливой Ханны и ждала.
Молчаливая Ханна умела выражать любые мысли с помощью плавных и красноречивых жестов, и все мы их понимали. Прошло уже несколько лет с тех пор, как они с Сиротой, побираясь, пришли в Назарет, и с тех пор она все время жила с нами, а Сирота — в разных домах. Все соседи научились понимать язык ее жестов, и порой мне казалось, что ее руки так же прекрасны, как руки Иасона.
Никто не знал, сколько ей лет. Скорее всего, пятнадцать-шестнадцать. Сирота был моложе.
Сейчас она стояла перед Иосифом и внезапно стала показывать жестами своего брата. Где ее брат? Что случилось с ее братом? Никто ей не ответил. Она обводила комнату взглядом, всматривалась в лица мужчин и женщин, стоявших вдоль стен. Что случилось с ее братом?
Иосиф стал ей отвечать. Слезы снова навернулись ему на глаза, а бледные руки повисли в воздухе, не в силах описать то, что он словно видел перед собой.
Иаков забеспокоился. Клеопа начал объяснять словами. Он плохо знал язык жестов. Так и не выучил.
Авигея ничего не могла сказать или сделать.
Я повернул Молчаливую Ханну к себе. Жестом изобразил ее брата, показал на свои губы — я знал, по губам она немного понимала. Я показал вверх и сделал молитвенный жест. Я медленно проговаривал слова, подкрепляя их жестами.
— Господь теперь заботится о твоем брате. Твой брат уснул. Твой брат спит теперь в земле. Ты больше его не увидишь.
Я показал на ее глаза. Придвинулся ближе и показал на свои глаза, на глаза Иосифа, на слезы на его лице. Отрицательно покачал головой.
— Твой брат теперь с Господом, — сказал я.
Поцеловал свои пальцы и снова показал вверх.
Лицо Молчаливой Ханны сморщилось, она резко отстранилась от меня.
Авигея крепко ее обняла.
— Твой брат восстанет в последний день, — сказала Авигея.
Она взглянула вверх, затем, отпуская Ханну, широким жестом обвела все вокруг, словно целый мир собрался под Небесами.
Молчаливая Ханна была в ужасе. Она сгорбилась и смотрела на нас сквозь растопыренные пальцы.
Я снова заговорил, сопровождая слова жестами.