Поэтому вероятность того, что Иисус высказался примерно в таком загадочном ключе, очень велика.
Показательна параллель с Мк 10:10. Современным Марку христианам не было необходимости держать запрет на развод в тайне. Очень может быть, что проблема была спорной, но ни из чего не видно, что ее обсуждали только за закрытыми дверьми. Однако обвинять в прелюбодеянии разводящихся и вступающих в повторный брак, находясь при этом в долине Иордана в правление Ирода Антипы, значило напрашиваться на неприятности: последний пророк, который высказывался в этом духе, долго не прожил[1398]. Поэтому лучше предоставить толпе ломать голову над загадочными словами («что Бог сочетал, того человек да не разлучает»), а ученикам объяснить все наедине.
Так обстоит дело с пищевыми запретами. Если бы Иисус публично объявил, что отныне богоданные запреты, выделяющие евреев среди народов, соблюдать необязательно, ибо в наступающем Царстве они не нужны, вполне могла бы начаться потасовка[1399]. Народ хранил память о мучениках, которые умирали, но не соглашались есть свинину. Идеалы Маккавеев и сторонников их «ревности» во времена Иисуса акцентировали важность культурных и культовых границ, подчеркивающих уникальность Израиля как народа, избранного Единым Богом. Иисус же говорил, от имени этого самого Бога, что отныне Израиль — те, кто идут за ним и принимают его Весть о Царстве. Он предполагал, что заповедуемая Торой чистота будет, согласно мечте пророков, чистотой сердца. Соответственно, время традиций, способствующих усилению израильского национализма, прошло, и они просто неуместны.
Основные споры разгорелись по поводу субботы и пищи. Однако есть еще две области, в которых Иисус бросал вызов символам израильского мировоззрения, выступая при этом от лица Бога Израилева и подлинных традиций Израилевых и возвещая долгожданное Царство.
(iv) Нация и семья
Для современников Иисуса национальный вопрос стоял очень остро. В NTPG я привел ряд текстов времен Второго Храма, показывающих, что идентичность Израиля тогда работала как мировоззренческий символ. Такую идентичность я назвал «расовой». Мою терминологию критиковали, но возражений по существу вопроса я не ожидал[1400]. В данный период истории Израиль был более или менее «расой». Иными словами, аутсайдеры могли входить, а инсайдеры — выходить. Но Израиль не был просто свободной ассоциацией людей, которые волею обстоятельств имели общие территорию, обычаи и идеалы. Израильтяне верили, — и эта вера играла ключевую роль в их самопонимании, — что их объединяют общие предки: Авраам, Исаак и Иаков. Называйте это, как хотите, — «расой», «семьей», «нацией», — и допускайте любую степень размытости границ, но центральная реальность остается[1401].
По–моему, все это бесспорно. Приведу слова Джорджа Фута Мура, одного из лучших в XX веке специалистов по иудаизму, подчеркивавшего необходимость для евреев персидского и последующих периодов сохранять четкие границы народа Израилева. Он писал:
В тех условиях, что существовали в Иудее периода восстановления и позже, одной из неотложных задач религиозных вождей была борьба с примесью язычества и отступлениями от иудаизма через близкие контакты иудеев с окружающими народами, особенно через браки иудеев с представителями других народов[1402].
Мур тотчас отмечает, что это не было новшеством, ибо восходило к Пятикнижию[1403]. В Древнем мире это вообще не было необычно: у римлян, афинян и прочих бытовали строгие законы о браках с людьми другой национальной принадлежности. По сравнению с некоторыми из этих законов запреты, скажем, Езд 10 «выглядят мягкими»[1404]. Между тем у евреев, подчеркнул Мур, были на то более веские причины, чем у иных народов. Ведь при персидском правлении они не существовали как независимая нация. «У них была только национальная религия, и в ее сохранении лежало их самосохранение»[1405].
1398
См. Мк 6:18, 21–29. Своим первым пониманием этого момента я обязан частному разговору с профессором Колином Брауном. См. выше главу 7 [4, iii (б)].
1399
Ср. Sanders 1993, 220: «Если бы Иисус ходил по Галилее, уча людей, что можно есть свинину, поднялась бы буря протеста». Согласен. Поскольку такого протеста не было, Сандерс думает, что Иисус ничему подобному не учил. На мой взгляд, реально ситуация обстояла сложнее: избегая волнений, Иисус учил этому в форме намеков; он однако вызвал тревогу со стороны тех, кто заподозрил подвох (ср. Мф 15:12–14).
1400
Фредриксен (Fredriksen 1995а &
1401
Примеров в письменных источниках можно привести огромное множество. Относительно некоторых наиболее важных см.