Краткое прекращение Иисусом храмовых обрядов символизировало гибель, которая постигнет Храм в пределах поколения[1518].
Подведем некоторые итоги. Акция в Храме — инсценированная притча о его близком разрушении. В пользу этого говорят и аллюзии на пророчество Захарии, и цитаты из Исайи и Иеремии. Переворачивание столов, запрет что–либо проносить через Храм и проклятье смоковницы — также пророческие и эсхатологические символы, указывающие на приход Царства, осуждение города и отвергшего Царство Храма. Причины акции следует искать в общей программе Иисуса, обличении им современников, о чем мы уже говорили в предыдущих главах. Его действия в Иерусалиме полностью согласуются с его предыдущими публичными действиями и словами.
Несколько заключительных ремарок.
Первое. Многих исследователей удивляет, что Иисусу удалось совершить столь революционную и шокирующую акцию, избежав ареста. И римские, и еврейские войска вмешивались в других случаях[1519]. Почему они не вмешались на этот раз? Моя гипотеза существенно облегчает проблему. Иисус не пытался осуществить военный переворот или глобальную реформу всей системы, а лишь быстро разыграл неожиданную притчу. Это не означает, как предлагает (несколько насмешливо–иронически) Сандерс, что «лишь несколько учеников малозаметно для других положили свои одежды перед ослом… а еще несколько человек тихо пробормотали осанну»[1520]. На мой взгляд, акция была неожиданной, заметной и бросающейся в глаза, но быстро закончилась. К тому моменту, когда внимание войск было привлечено, Иисус уже исполнил задуманное. Он уже обращался к взволнованным присутствующим, пока менялы ползали на карачках в поисках монет, а торговцы отчаянно пытались угомонить трепыхающихся подопечных. Допустим даже, начальник, как и Куман двадцать лет спустя, послал за подкреплением. К моменту прибытия подкрепления все могло быть уже спокойно[1521]. А поскольку смута властям была ни к чему (Мк 11:18 и 14:2, несомненно, верно говорят, что власти боялись и пытались избежать смуты при публичных действиях против Иисуса), Иисус вполне мог избежать немедленного ареста даже после заметной символической акции.
Однако с того момента он не мог оставаться незамеченным.
Касаться темы разрушения «этого Храма» означало касаться не только камня и золота, и не только общего благополучия, но и истории, надежды, а также национальной самобытности, самосознания и гордости[1522].
Второе. Если Иисус предрек гибель Храма, предрек ли он его последующее восстановление ГОСПОДОМ? Это очень важно для Сандерса:
На какой основе Иисус мог критиковать то, что заповедал Бог, и даже говорить о его разрушении? Ответ очевиден: после разрушения Храма он ждал его восстановления[1523].
Не всякий согласится, что ответ «очевиден». Синоптики вкладывают слова о восстановлении в уста лжесвидетелей: «Я разрушу Храм сей рукотворенный, и чрез три дня воздвигну другой нерукотворенный»[1524]. Аналогичное высказывание есть и в Иоанновой версии события[1525]. Сандерс справедливо отмечает ряд еврейских текстов, говорящих об эсхатологическом разрушении и восстановлении Храма[1526], но не видит истинного мотива действий Иисуса: насилие националистического толка противно ГОСПОДУ, и Он накажет Израиль руками римлян[1527]. На мой взгляд, Сандерс стоит на очень шаткой почве, считая единственным реальным мотивом символического «разрушения» Храма надежду на буквальное восстановление Храма[1528].
Я полностью согласен с Сандерсом, что акция Иисуса — не попытка реформы, а часть эсхатологической программы. И, конечно, Иисус, подобно Иеремии, верил в богоданность Храма. Он не говорил, что Храм не следовало строить вообще или что поклоняться в нем Богу — плохо[1529]. Итак, в данном случае на одной стороне — я, Сандерс, Швейцер и его преемники, а на другой — XIX век, «семинар по Иисусу» и некоторые фундаменталисты. Но едва ли мотивом Иисуса было ожидание постройки ГОСПОДОМ нового Храма из камня и кирпичей. Думаю, Иисус считал новым Храмом себя (и, возможно, своих учеников; см. ниже гл. 13).
Третье. Здесь есть связь со ссылкой Иисуса на слова Бога Израилева в Ос 6:6 («милости хочу, а не жертвы»), причем связь очень значимая[1530]. Но необходимо сделать небольшое пояснение. Цитату из Ос 6:6 дает только Матфей, а согласно одному тексту III века н. э., как раз такими словами Иоханан Бен–Заккай прокомментировал гибель Храма[1531]. Даже странно, что никто не считает атрибуцию высказывания Иисусу проекцией, сделанной после 70 года в ответ на использование данной идеи Иохананом[1532]. Лично я, признаться, склоняюсь к мысли Ньюзнера[1533]: эта история об Иоханане, подобно многим другим, — анахронизм, отражающий полемику времен Бар–Кохбы, а то и более позднюю. Тогда спорили не о том, считать ли гибель Храма трагедией. И непосредственно после 70 года в этом ключе вообще не рассуждали: никто не сомневался, что разрушение — одно из величайших бедствий в истории народа. Проблема была — стоит ли возводить Храм заново. Мне трудно представить себе Иоханана, тихо обследующего храмовое пепелище и, с пожатием плеч, цитирующего Ос 6. Куда правдоподобнее другая картина: году, скажем, в 130 некий раввин, боясь проблем от взятия на себя «ига Царства», приводит Ос 6 в качестве обоснования новой линии — сосредоточиться на Торе, не «высовываться» перед римлянами, а постройку Храма отложить на неопределенное время. И вполне естественно было приписать этот взгляд Иоханану Бен–Заккаю: неопределенности его времени были давно позади, и можно было спокойно видеть в нем основателя раввинистического иудаизма (преимущественно гиллелитского толка и, уж конечно, не революционного). По–моему, такой контекст правдоподобнее.
1518
Сандерс (Sanders 1993, 259) видит, что Иисус, «как хороший еврейский пророк, вполне мог считать, что Бог использует для разрушения чужеземную армию», но предполагает: «как радикальный эсхатологист I века, Иисус, вероятно, думал, что Бог сделает это сам». В свете
1519
См., например, Лк 13:1–3; Деян 4:14; 21:30–36; Иосиф Флавий,
1520
Sanders 1985, 306. Строго говоря, Сандерс здесь пишет не о случае в Храме, а о входе в Иерусалим. Однако смысл, в основном, тот же.
1522
Meyer 1979, 183 (весь отрывок полон полезных мыслей). Относительно сходного объяснения см. Gundry 1993, 646. Эта гипотеза не может быть сведена к простому противопоставлению «важное событие, значит, Иисуса должны были арестовать» vs. «Иисуса не арестовали, значит, ничего особенного не произошло»: ср. Miller 1991, 248.
1523
Sanders 1985, 71, цитируя других, кто предлагал сходные объяснения; 1993, 261сл. В последней книге тема «восстановления» существенно приглушена по сравнению с первой книгой. Вместо нее он (по–моему, справедливо) делает больший упор на «разрушение».
1527
Sanders 1985, 74, признает это лишь частично: любой разумный человек понимает, что смута приведет к катастрофе. Сандерс проводит различие между разрушением, которое приносят чужеземные армии, и разрушением, которое навлекает Бог Израилев. Однако это упускает из виду библейские предупреждения (например, Ис 10:5сл.), а также мнение Иосифа Флавия, что катастрофа была вызвана Богом Израилевым, а осуществлена Римом
1528
Sanders 1985, 73, 75, 87, 88. На 88 Сандерс говорит, что «взаимосвязь между бедствием, карой Божьей и последующим искуплением Остатка» была «настолько прочно закреплена в иудаизме, что даже упоминание просто о разрушении не было бы понято полностью превратно». Все так. Однако «восстановление Остатка» не идентично «восстановлению Храма» в буквальном смысле слова.
1529
Первые христиане продолжали участвовать в храмовых богослужениях (например, Лк 24:45); относительно этого см. Bauckham, как в прим. 179 выше. Павел считал, что израильское «богослужение» — один из даров Божьих (Рим 9:4). Он упоминает его в Послании к Римлянам среди других даров, которые принадлежат Мессии и его народу, состоящему из евреев и язычников. Фредриксен (Fredriksen 1995b, 90сл.) изображает этот аргумент, с которым она не согласна, в карикатурном виде: я вовсе не думаю, что Иисус «осудил» Храм и храмовое богослужение как «нравственно, социально и религиозно неверные».