• Кто мы?
• Где мы?
• Что не так?
• Где решение?
• Сколько времени?[1588]
Какие ответы давал Иисус на эти вопросы? Первые два можно рассмотреть вкратце, резюмируя ранее затронутые темы.
Анализ ответов Иисуса на эти мировоззренческие вопросы прояснит и ответ на вопросы, с которых мы начали книгу: каково было отношение Иисуса к иудаизму? Каковы были его цели?
2. Кто мы?
На этот вопрос Иисус дал бы такой короткий ответ: мы — Израиль, избранный народ Бога–Творца. Более того, мы — истинный Израиль, и Бог сейчас нас искупает вопреки лживым программам и претензиям власть имущих.
Эта Весть лежит в сердце символического Обновления. «Блаженны те, кто… ибо их есть Царство Небесное; они наследуют землю; они Бога узрят; они будут наречены сынами Божиими». «Вам дано знать тайны Царства Небесного». «Славлю Тебя, Отче, что Ты открыл это младенцам…». «Да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем, и сядете на престолах судить двенадцать колен Израилевых»[1589]. Это четко проявляется в призвании Двенадцати и, несколько по–иному, в пафосе главных рассказов (например, притчи о блудном сыне). Иисус и люди вокруг него, разношерстная группа учеников, либо представляют собой подлинный Израиль, либо они никто. Они — народ, вернувшийся из плена, знающий ГОСПОДА и познанный Им. Они — народ нового Завета, чьи грехи прощены и о возникновении которого радуются ангелы[1590]. Здесь самый смысл его существования.
Конечно, очень немногие здравомыслящие евреи I века были готовы взять и так просто все это принять. Поверившие знали: они ввязались в чистую авантюру. Не поверившие имели веские причины считать пророка из Назарета и его учеников распространителями опасного вздора. Таким образом, двусмысленность относительно времени прихода Царства (оно уже присутствует в служении Иисуса или только ожидается?) появляется уже в вопросе об идентичности. Действия Иисуса и его учеников имели смысл только, если они считали себя истинным богоизбранным народом, — но они совсем не походили на богоизбранный народ, каким его представляло большинство других евреев. Иисус явно считал себя гораздо больше, чем просто учителем всевозможнейших истин и максим. Новое движение твердо принадлежало миру еврейских эсхатологических чаяний.
В этом мире было направление, которое иногда оттеснялось на задний план. Иисус взял его и сделал тематическим для собственной деятельности. Израиль был избран Богом не ради самого Израиля, а ради всего мира, и Иисус с учениками исполняли это библейское призвание: «Вы — соль земли… Вы — свет мира»[1591]. Так же и Нагорная проповедь: ученики Иисуса должны отражать в мире любовь Бога–Творца, Который дает солнечный свет и дождь и евреям, и неевреям[1592]. Иисус рассматривал своих учеников как эсхатологический народ, обещанный в Писаниях, через который, неведомым пока образом, слава ГОСПОДНЯ будет явлена миру[1593]. У учеников, видимо, было весьма смутное представление о том, как это произойдет. Размышляя на эту тему, они могли представлять себе, что пришедшее Царство в преимущественно политическом смысле откроет народам, что ГОСПОДЬ — царь всей земли… Примечательный факт: хотя Евангелия написаны в контексте широкомасштабной языческой миссии, они не приписывают Иисусу большого числа поучений о том, как именно народ Иисусов станет светом мира[1594]. Это подчеркивает: ответ Иисуса на первый из мировоззренческих вопросов был одновременно тонким и четким. Он и его ученики — эсхатологический народ Единого Истинного Бога и, как таковой, неведомым пока образом, станет народом, через который Бог откроет Свои пути остальному миру.
3. Где мы?
Как я уже говорил, и в NTPG, и в этой книге большинство современников Иисуса считали, что они по–прежнему в некотором смысле находятся в плену. Они могли бы сказать вместе с Ездрой и Неемией: мы вернулись в свою землю, но мы все еще рабы[1595]. В плане ответа на вопрос «где мы?» Иисусова Весть — долгожданная Весть об освобождении рабов. Кроткие наследуют землю, а голодные и жаждущие — насыщаются[1596].
Создается впечатление, что тема Земли затрагивается в словах и делах Иисуса до странного редко. Как мы говорили в главе 9, его слова подрывали привязанность к земле как к одному из главных символов еврейского мировоззрения[1597]. Он передвигался и возвещал Царство не только в пределах Галилеи, но и в языческом по преимуществу Декаполисе[1598]. Он переходил с территории Антипы (там — Капернаум и Хоразин) на территорию Филиппа (там — Вифсаида)[1599]. Он также ходил за пределы иудейской территории, в район Тира и Сидона[1600]. По всей видимости, Иисус прекрасно понимал символическую в географическом плане роль Иерусалима (в частности, в отношении Иерусалима к Галилее), но лично для него одна из основных особенностей Иерусалима состояла в том, что это город, где убивали пророков[1601]. Похоже, Иисусово чувство места соответствовало его чувству идентичности и, как мы увидим, времени и цели. Он пришел не реабилитировать символ Святой земли, но включить его в иное осуществление Царства, — осуществление, которое охватит все творение.
1588
См.
1589
Мф 5:3–10/Лк 6:20–23; Мф 13:11/Мк 4:11/Лк 8:10; Мф 11:25/Лк 10:21; Мф 19:28/Лк 22:29–30.
1591
Мф 5:13/Мк 9:49–50/Лк 14:34сл.; Мф 5:14–16/Мк 4:21/Лк 8:16; 11:33/Фома S3. Относительно этой темы в иудаизме Второго Храма см.
1594
Это опять заставляет усомниться в обычной предпосылке форманализа, что Евангелия отражают преимущественно жизнь ранней Церкви: см.