(а) Спор о Вельзевуле
Самый известный рассказ о битве Израиля (вместе с новым ее пониманием) содержится в том или ином виде у всех трех синоптиков, и на него есть аллюзии в других слоях традиции. Разговор вырастает из экзорцизма. Как мы уже отмечали, экзорцизмы составляли одну из важнейших и центральных частей служения Иисуса. Иисус исцеляет слепого и глухонемого, одержимого бесами. Народ удивляется: «Не сей ли Сын Давидов?». Однако фарисеи выдвигают обвинение, что Иисус изгоняет бесов «силою Вельзевула, князя бесовского». В ответе Иисуса содержатся:
• логика («если сатана сатану изгоняет, то он разделился сам с собою: как же устоит царство его?»);
• контробвинение («если Я силою Вельзевула изгоняю бесов, то сыновья ваши чьею силою изгоняют?»);
• притязание («если же Я Духом Божиим изгоняю бесов, то, конечно, достигло до вас Царство Божие»);
• снова логика («как может кто войти в дом сильного и расхитить вещи его, если прежде не свяжет сильного? и тогда расхитит дом его»);
• предупреждение («всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам»)[1621].
Здесь стоит остановиться на трех принципиальных моментах:
1) Отметим, как реакция людей выдает рассказ, в котором они живут. Они думают: вот человек, который ведет битву с реальным врагом, и ведет ее ради нас; может, он сын Давида, который воевал за Израиль (например, с Голиафом)[1622];
2) Отметим абсолютно надежный факт, что ранняя Церковь не выдумала обвинение Иисуса в одержимости князем бесовским (как и многочисленные свидетельства бесов о мессианстве Иисуса[1623]). Само по себе это важное свидетельство тому, что Иисус регулярно совершал экзорцизмы в рамках своего служения, и это приводило к спорам наподобие данного; 3) Обвинение в адрес Иисуса не просто неприятная религиозная пропаганда. Это был единственный способ отклонить явный смысл происходящего. Либо переосмысление Иисусом Царства — правильное и боговдохновенное, либо через Иисуса действует сила еще более темная, чем в одержимых. Третьего не дано. В иудаизме I века человек, делающий подобные вещи, должен быть либо от Истинного Бога, либо от Врага.
Поскольку противники Иисуса подозревали его в неверности Завету с ГОСПОДОМ, Торе и Храму (см. выше), подобные их выводы не случайны. Сама Тора часто предполагает, что люди, сбивающие Израиль с пути, находятся в союзе с другими богами[1624]. Поэтому они не просто злословили: они проделали серьезный богословских анализ событий, которым были свидетелями. Этот анализ отражал тогдашнее еврейское мировоззрение. И конфликт складов ума, выраженный в данном рассказе и контррассказе, типичен для битвы за израильское мировоззрение, о котором у нас здесь идет речь.
Иисус мог ответить только одним — охарактеризовать свою деятельность как часть истинного рассказа о Царстве[1625]. Он не просто разоблачил нелогичность их обвинений и выдвинул встречное обвинение, но и указал на необычный характер своих экзорцизмов[1626]. Он действовал непосредственно, «со властью» приказывая бесам[1627]. Он утверждал, что получил эту власть от Бога Израилева, что так через него новым и необычным образом действует Дух Божий[1628]. Видя, как Иисуса слушаются бесы, люди должны были сделать вывод: воцаряется Бог Израилев. «Достигло вас Царство Божие». Битва начата, и не с Римом, а с подлинным обвинителем — сатаной.
Более того, битва велась успешно: бесы выходили из людей. Но это было возможно только благодаря тому, что одна победа уже была одержана. По словам Иисуса, он встретил и одолел князя бесовского. Это необычное и таинственное утверждение можно понять только в свете рассказа об искушении (см. ниже) и пассажей вроде Лк 10:18: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию»[1629]. Иисус демонстрировал, что побеждает в истинной битве.
Спор продолжается (а у Луки завершается) предупреждением: не участвующие в битве, в сущности, становятся на сторону Врага[1630]. У Матфея далее идет предупреждение противникам. Одно дело — смотреть на Иисуса и говорить: «Он сошел с ума». Это извинительно: в конце концов, происходит нечто невиданное, неожиданное и противоречащее расхожим понятиям о Царстве. И совсем иное дело — смотреть на действие Духа ГОСПОДА (может, именно поэтому у Матфея «Дух» там, где у Луки — «перст»?) и говорить: «Это дело дьявола». Говорить подобные вещи означает загонять себя в угол, откуда нет выхода. Если ты назвал битву за свое освобождение делом Врага, ты не освободишься[1631].
1621
Мф 12:22–32/Мк 3:20–30/Лк 11:14–23; ср. Мф 9:32–34; 10:25; Лк 12:10; Ин 8:48, 52; 10:20; Фома 35, ср. 21; 44. Нас здесь интересуют не точные слова, а тема. Относительно употребления имени «Вельзевул» в связи с экзорцизмом см. 4Q560 (Garcia Martinez 378), а также Penny & Wise 1994.
1623
См., например, Мк 1:24/Лк 4:34; Мк 3:11/Лк 4:41, ср. Мф 12:16; Мф 8:29/Мк 5:7/Лк 8:28.
1625
Отметим, что в своем ответе он меняет слово «Вельзевул» на «сатана»: см. Lane 1974, 141сл.; Brown 1975–1978, 3.472сл.
1628
В параллельном месте к Мф 12:28, где упоминается «Дух», Лк 11:20 дает «перст» (возможная аллюзия на Исх 8:19).
1629
Ср. Ис 14:12–21; Иез 28:1–19. В обоих случаях падение злой империи (Вавилон, Тир) осмысливается в категориях мифа о сатане и его поражении.
1631
См. выше. См. также Guelich 1989, 180. Матфей далее (12:38–36) дает предупреждение о нынешнем поколении и его нечестии. Как мы увидим в следующем разделе, оно хорошо согласуется с данной темой.