Пилата никак невозможно было назвать хорошим и компетентным чиновником[1927]. Как правитель Иудеи, он часто действовал грубо и вызывающе. Уместно процитировать свидетельство о нем Филона Александрийского, хотя оно и содержит несомненные риторические преувеличения. Согласно Филону, Пилат установил во дворце Ирода позолоченные щиты, нанеся тем самым оскорбление, предвещавшее возможный ход событий, который последовал бы, удайся план Калигулы поставить собственную статую[1928]. Делегация высокопоставленных евреев пригрозила Пилату пожаловаться Тиберию[1929]. Реакция Пилата показательна:
Он испугался, что, если они пошлют посольство, то разоблачат и остальное его поведение как правителя, описав взятки, оскорбления, грабежи, насилия, бессмысленные несправедливости, постоянные казни без суда, беспрестанную колоссальную жестокость. Так, со всей своей мстительностью и бешеным нравом, он очутился в трудном положении. У него не хватало смелости убрать поставленное, но он не хотел и делать что–либо угодное его подданным.
В то же время он хорошо знал политику Тиберия в этих вопросах…[1930]
Конечно, Филон здесь немного хватил через край, но в целом его описание мало отличается от описания, данного Иосифом Флавием. Разброс научных мнений о Пилате не особенно широк: от тех, что считают его сущим бедствием, до тех, кто, подобно Брауну, просто говорят, что Пилат «особенно грубых ошибок не совершал»[1931]. Если вынести за скобки риторику, то в описании Филона интересно сходство между эпизодом со «щитами» и Иоанновым рассказом об Иисусе на суде Пилата. В обоих случаях Пилат разрывается между желанием не уступать своим еврейским подданным, поступить с ними попренебрежительнее, и боязнью, что подумает Тиберий, если узнает про эту ситуацию: «Если отпустишь его, ты не друг кесарю»[1932].
Здесь уместно остановиться на следующем вопросе. С некоторых пор стало модно говорить, что евангелисты все более и более стремились обелить Пилата, а ответственность за распятие Иисуса свалить на его еврейских современников[1933]. Однако если Иоанн и другие и впрямь пытались снять с Пилата обвинение в оскорблениях, слабости и колебаниях между двумя возможностями, ни одна из которых не имела ни малейшего отношения к правде и справедливости, то у них это плохо получилось[1934]. Позднехристианское восприятие Пилата как героя или даже святого очень далеко от его образа в Евангелиях: знаменитая сцена умывания рук — просто верх цинизма (и в истории, и в матфеевской редакции). Пилат — правитель. Именно на нем лежит ответственность за смерть Иисуса. Омовение рук же — пустой и презрительный жест: Пилат как бы пытается уйти от ответственности за то, что абсолютно в его власти[1935]. Источники не говорят, что Пилат пытался спасти Иисуса, считая его добрым, благородным, святым и справедливым. Согласно источникам, Пилат хотел действовать вопреки желанию первосвященников просто потому, что он всегда хотел действовать им назло[1936]. Это было обычным для него образом действий.
На сей раз ему помешали. На относительно короткие синоптические рассказы проливает свет Иоанново повествование. Вместе взятые, синоптики и Иоанн дают основание предполагать следующее[1937]:
1) Пилат понял: Иисус не относится к разряду обычных революционных вождей и разбойников (lestai). Если он и выдает себя за Мессию, то за Мессию крайне необычного. К таким выводам Пилата могли подтолкнуть собственные же слова Иисуса: «Ты говоришь»[1938];
2) Пилат понял: еврейские вожди отнюдь не бескорыстно требуют казни Иисуса, и обвинение в соблазне для них лишь удобный предлог;
3) Это предоставило Пилату возможность повести себя обычным для него образом — отказать им в их просьбе. Однако его попытка отказать не увенчалась успехом[1939];
1927
Относительно правления Пилата см.
1928
См. описание, которое содержится в приводимой Филоном цитате из письма, будто бы направленного Агриппой I Калигуле (Филон,
1932
Ин 19:12. См. Robinson 1985, 265сл.; Brown 1994, 843сл. В обеих работах приведены другие ссылки.
1933
См., например, Winter 1974 [1961], глава 6. Ср., напротив, Horbury 1972, 64сл. Джон Робинсон (Robinson 1985, 274, прим. 204) цитирует интересный неопубликованный комментарий Додда, оспаривающего представление о гипотетической тенденции перелагать ответственность с римлян на евреев: «Единственный "постепенный рост" — между Марком и Матфеем. Лука и Иоанн идут не дальше Марка. Иоанн, возможно, так далеко не заходит. И любой из них не идет дальше, чем самая примитивной формы керигма, или чем Павел».
1934
Лайтфут хорошо показал, как «цинизм, сарказм и неверие», «уничтожающее презрение», проявленные Пилатом, «изображаются более густыми красками» Иоанном, чем синоптиками (Lightfoot 1893, 187сл.).
1935
Мф 27:24сл. Относительно более поздних преданий о Пилате см. Brown 1994, 695сл. Трагическое и чудовищное использование Мф 27:25 («кровь его на нас и на детях наших») как оправдания «христианского» антисемитизма — серьезное искажение первоначального смысла. На самом деле, в Мф 27:25 имеется в виду падение Иерусалима (ср. Лк 23:28–81). Галахическую сторону вопроса объясняет М. Санхедрин 4:5: «В делах, где за преступление полагается смертная казнь, свидетель отвечает за кровь его [т. е. невинно осужденного] и кровь его потомков [тех, что могли бы от него родиться]» (Danby 1933, 388).
1937
Мф 27:1–26/Мк 15:1–15/Лк 23:1–25/Ин 18:28–19:16. См. Robinson 1985, 254–275; Shervin–White 1969 [1963], глава 2. Браун (Brown 1994, 721сл.) рассудительно взвешивает факты и, хотя он чуть доброжелательнее настроен по отношению к Пилату, занимает сходную с нами позицию.
1938
Их содержат все четыре Евангелия: Мф 27:11/Мк 15:2/Лк 23:3/Ин 18:37. О точном значении этих слов экзегеты спорят. Уместно привести комментарий Додда: «Они выглядят намеренно уклончивыми, означающими что–то вроде "это твои слова", "если тебе угодно так выразиться"» (Dodd 1968, 89сл.). Додд цитирует греческий памятник IV века «Апостольские постановления» (5.14.4), который в комментарии на Мф 26:65 проводит различие между «ты сказал»
1939
Согласно Мф 27:15–23/Мк 15:6–14/Лк 23:17–23/Ин 18:39–40, Пилат предложил толпе освободить Иисуса в рамках пасхального обычая, но это не сработало: толпа просила отпустить Варавву. Многие толкователи сомневаются в исторической достоверности данного эпизода: по их мнению, евангелисты пытаются здесь переложить вину с Пилата на евреев. Однако ничуть не менее вероятно, что рассказ исторически достоверен: подробнее см. Brown 1994, 787–820. Согласно Лк 23:6–12, Пилат отослал Иисуса Ироду, — возможно, желая сказать, что он действовал по рекомендации Ирода, а не первосвященников. (Паркер [Parker 1987] считает Ирода главной движущей силой во всем процессе. Действительно, в евангельских повествованиях Ирод играет более существенную роль, чем часто думают, но все же эта роль не столь велика.) Оговоримся: ни эпизод с Вараввой, ни эпизод с Иродом не влияют сколько–нибудь существенным образом на наши выводы.