С соответствующими поправками, это можно сказать и о «чаше», которая появляется также в рассказе о гефсиманском борении[2037]. Образ чаши вообще более распространен, а выражение «испить ту же чашу» означает «разделить ту же участь»[2038]. Чаша может обозначать страдание и даже мученичество[2039], но иногда это чаша благословения[2040]. Здесь контекст содержит предупреждение для учеников Иисуса и странное призвание для самого Иисуса — взять на себя страдание, предсказанное для его народа.
…По мере того, как мы осторожно позволяем загадкам объяснять друг друга, становятся все понятнее центральные действия Иисуса на Тайной вечере. Каким–то образом Иисус знал, что ему предстоят страдания и смерть. Для интерпретации этих событий он прибегнул к ряду образов. С их помощью он давал понять: это не просто его жизненный жребий, но часть его призвания, в котором его служение тесно переплетено с судьбой Израиля. Об этом мы сейчас поговорим подробнее.
(ж) Загадки и аутентичность
Когда мы рассматривали мессианские загадки, рассказанные Иисусом после акции в Храме, я попытался показать: сама их форма указывает на их аутентичность. Ранняя Церковь мессианство Иисуса не скрывала, не говорила о нем в форме загадок. Загадками мог о нем говорить только сам Иисус. То же самое можно сказать и о загадках, указывающих на смысл смерти Иисуса.
Ранняя Церковь не молчала о смерти Иисуса и разработала богатую и многогранную ее интерпретацию. Первым христианам не было нужды говорить о ней в загадках. О кресте знали все. Да, он мог казаться соблазном. Однако при этом он не был каким–то странным фактом, о котором можно упоминать лишь намеками и загадками. О нем свободно говорили.
Обращает на себя внимание тот факт, что эти загадки не содержат даже зачатков того раннего богословия искупления, которое мы встречаем в выраженной форме у Павла. Некоторые из них просто говорят о приближающейся трагической смерти, никак не упоминая об искуплении. Они совсем не похожи на позднюю историю, превращенную в пророчество: предсказание для Иакова и Иоанна той же участи, что и для Иисуса, насколько нам известно, верно лишь отчасти[2041]. Если рассказ о двух братьях выдуман как отражение ситуаций в ранней Церкви, то очень странно, что не упомянут Петр[2042]… И все же, хотя эти высказывания не отражают ничего из того, что нам известно о раннехристианском богословии искупления, легко видеть: богословие искупления могло впоследствии вырасти именно из подобного рода высказываний, окружающих центральные символические действия Иисуса. Таким образом, перед нами и сходство, и несходство с жизнью ранней Церкви.
То же самое верно в отношении еврейского контекста Иисусова служения (см. ниже). Рассмотренные нами загадки содержат многочисленные отсылки к миру классического пророчества. Но их конкретная форма и направленность уникальны; у нас нет свидетельств, что кто–либо еще из пророков применял к себе подобную комбинацию мотивов. Поэтому место этим загадкам именно там, где мы их и находим, — среди высказываний Иисуса. Таинственно, но красноречиво они намекают на событие, основным указателем для которого является Тайная вечеря. Смерть Иисуса — странного немессианского Мессии — связана с судьбой всего народа и наступлением нового исхода, когда ГОСПОДЬ установит свое Царство.
(iii) Предсказания о Страстях
Рассматривая события, предшествовавшие Тайной вечере и небольшим загадкам–намекам, проливающим свет на действия Иисуса на ней, мы обнаруживаем у синоптиков и более значительные высказывания по данному вопросу — так называемые «предсказания о Страстях». Экзегеты обычно сбрасывают их со счетов как vaticinia ex eventu («пророчества после события»), считая их отражением раннехристианской апологетики и богословия искупления, а не взглядов Иисуса. Однако избранный нами подход предлагает новое понимания мышления Иисуса и того, как, по его мнению, Царство придет через его смерть.
Релевантные тексты хорошо известны.
И начал учить их, что Сыну Человеческому много должно пострадать, быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть[2043].
И Сыну Человеческому, как написано о Нем, надлежит много пострадать и быть уничижену[2044].
Ибо учил своих учеников и говорил им, что Сын Человеческий предан будет в руки человеческие, и убьют Его, и, по убиении, в третий день воскреснет[2045].
2039
Как, например, в «Мученичестве Исайи»: «для меня одного ГОСПОДЬ приготовил чашу» (5:13). Библейский контекст для чаши гнева ГОСПОДНЕГО включает следующие стихи: Ис 51:17, 22, 23 (ср. Иов 21:20; Пс 59:3; Авд 16); Иер 25:15–17, 28; 49:12; 51:7; Плач 4:21; Зах 12:2.
2041
Иакова убил Ирод Агриппа I (Деян 12:2). Судьба Иоанна неизвестна (см. Taylor 1952, 442, относительно соответствующих преданий у Папия), хотя Гандри и утверждает (без всякой аргументации), что именно он упомянут в Откр 1:9 (Gundry 1993, 584).