• к скорбям, через которые спасутся пленники, когда закончится языческое владычество над Израилем (52:14; 53:3–4, 8);
• (вариация на ту же тему) к страданию, через которое очистится праведный Остаток (53:10).
Лишь однажды появляется другая нота: слова «предал душу свою на смерть»[2105] таргум 53:12, видимо, относит к Мессии. И вообще использование в дохристианском иудаизме отрывка Ис 40 — 55 (или отдельных его мест) не включало всех элементов, впоследствии сведенных воедино христианским богословием: Раб, Мессия, страдание и искупительное взятие на себя греха (ср. 2 Петр 2:21–25)[2106]. Нельзя исключать, что в некоторых еврейских текстах мы можем–таки найти связанную с Исайей идею взятия на себя греха. Однако это гораздо труднее доказать, чем мессианские смыслы[2107]. В рассматриваемый нами период еврейская экзегеза делала основной упор на страдания Израиля в продолжающемся пленении. Да и первоначальное пророчество звучало именно в контексте плена и именно о нем говорило. Последующие же евреи, начиная со времен Даниила, считали себя вправе применять этот отрывок к своей ситуации.
Что это нам говорит о мире, в котором Иисус читал еврейские Писания и пришел к осознанию собственной миссии? Не существовало дохристианской веры в «Раба ГОСПОДНЕГО» (из Исайи), который, как Мессия, пострадает и умрет во искупление грехов Израиля или всего мира. Существовало нечто другое. Судя по десяткам текстов, многие евреи верили (во многом на основании Ис 40 — 55), что продолжающееся израильское страдание входит в Божий Промысел и что страданию этому суждено закончиться, после чего гнев Божий падет на языческие народы, угнетавшие Израиль, а также, возможно, и на евреев–отступников. Согласно тогдашнему распространенному убеждению, причина страданий израильтян — их грехи; за эти грехи они (или отдельные праведники) должны понести наказание; наказание же приблизит конец скорбей, очищение от греха и избавление от плена[2108]. Иными словами, не в абстрактных спорах, но через нищету, плен, муки и мученичество выковалась вера: страдания Израиля не просто состояние, от которого ГОСПОДЬ его в свое время избавит, но и, парадоксальным образом, средство этого избавления.
(vi) Вывод: еврейский контекст Иисуса
Как мы уже показали, мир Иисуса структурировался вокруг глубоких символов и ярких ключевых рассказов. Рассмотренные только что тексты содержат символику и комплексный рассказ, где по–новому предстают символический акт на Тайной вечере, разъясняющие его таинственные загадки и истории, да и все последнее путешествие в Иерусалим. Я не хочу сказать, что Иисус просто взял набор популярных в тогдашнем иудаизме идей и применил их к себе. Нет, он подверг традицию переосмыслению. Переосмыслению, например, в вопросе о битве с врагами Израиля. Не следует полагать, будто перед нами стоит дилемма: либо Иисус во всем придерживался существовавших еврейских концепций, либо «в противовес иудаизму» предлагал нечто совсем от него отличное. На мой взгляд, в Евангелиях Иисус и утверждает важную иудаистскую традицию, и переосмысляет ее, ставя в ее центр свою Весть, свое призвание положить начало Царству. Именно этот подход представляется мне исторически точным.
Не существовало дохристианской еврейской версии того, что мы теперь называем «паулинистским богословием искупления». Вместо него мы находим многогранный и богатый рассказ о смысле нынешнего злого века и о его грядущем конце через страдания некоторых людей, воплощающих в себе истинный Израиль. Поэтому Иисус предлагал не абстрактное богословие искупления, а отождествлял себя со страданиями Израиля. Соответственно, перед нами и сходство, и различие. Иисусовы символика и рассказ имеют смысл только в этом еврейском мире и олицетворяют собой совершенно необычную и уникальную вариацию известной темы. Дела и слова Иисуса очень разнятся с тем, что говорили о нем и его казни ранние христиане; однако раннехристианское богословие искупления полностью объяснимо только как послепасхальное развитие допасхальных представлений самого Иисуса.
В методологическом плане мы, историки, оказываемся в уже знакомой нам ситуации. Чтобы перейти от еврейского мира к такому похожему и такому непохожему миру раннего христианства, мы должны постулировать наличие среднего звена. И Евангелия нам об этом звене рассказывают.
7. Намерения Иисуса (4): странная победа
(i) Введение
Однако как точнее всего охарактеризовать это среднее звено? Как описать склад ума Иисуса после того, как он ощутил в себе столь необычное призвание? Как в допасхальном и глубоко еврейском контексте понять его предсказания о своих страданиях?
2107
Hengel 1996, вывод: он цитирует 4Q540/541 как одну из возможностей. Однако это слишком шаткая основа, чтобы на ней можно было построить серьезные выводы.
2108
Ср. Ис 40:2: «Говорите к сердцу Иерусалима и возвещайте ему, что исполнилось время борьбы его, что за неправды его сделано удовлетворение, ибо он от руки ГОСПОДНЕЙ принял вдвое за все грехи свои»; «в жару гнева Я сокрыл от тебя лицо Мое на время, но вечною милостию помилую тебя, говорит Искупитель твой ГОСПОДЬ».