- Назим будет счастлив, когда узнает, что мы заработали немного денег для семьи, - сказал дядя довольно.
- Значит, я могу ему сказать, что ты украл обезьяну?
- Ты с ума сошел, Икбал? Нужно подождать два-три года, прежде чем рассказать ему.
Я вышел из машины и вошел в подъезд, по дороге в квартиру я столкнулся с мистером Катанга, который живет ниже.
- Эй, дружище, Икбал! Что ты делаешь, и почему от тебя пахнет обезьяним дерьмом?
- Привет, мистер Катанга, да, мы только что были в Сафари-парке, а ты действительно чувствуешь, что это дерьмо обезьяны?
- О да, чувак. Я из Африки, чувак. Я мистер Африка, и я знаю разницу между просто дерьмом и дерьмом обезьяны, дружище.
- Ну, увидимся, мистер Катанга. Я сейчас должен идти, а тебя не интересует покупка индийской обезьяны с родословной, законно?
Катанга посмотрел на меня и выглядел настолько удивленным, что странная самокрутка, которую он всегда держал во рту, выпала.
- Икбал, чувак, дружище, если я захочу обезьяну, я вернусь в Африку и куплю африканскую обезьяну, а не индийскую, и откуда у тебя обезьяна?
- Это не у меня, у моего дяди есть обезьяна, или он меня имел в виду.
Я пробежал лестницу, чтобы Катанга не смог сказать что-то еще. Когда я открыл дверь, я услышал голос матери:
- В ванную! И только посмейте войти в комнату, от вас троих совершенно отвратительно пахнет!
Так моя мама хотела сказать, что от нас пахнет обезьяним дерьмом.
Глава 2. Запеченный ягненок.
Когда я вышел из ванной, мать смеялась над Тариком и мной.
- Так намного лучше, Икбал, но ты все еще немного попахиваешь, - сказала она.
Папа ушел спать, потому что за день на него свалилось слишком много потрясений. И насмешки матери стали последней каплей, его гордость уже не могла этого вынести. Я сел на диван рядом с Тариком, который читал книгу по астрофизике, про космические корабли.
- Полный отстой, да, Икбал?
- Полный, Тарик, ты не поверишь, но дядя вывез контрабандой обезьяну из Сафари-парка, и теперь он пытается продать ее кому-нибудь тут, в Блэгэрдс Плас.
- Черт, чувак, главное, чтобы папа не узнал. Но какой отморозок будет продавать обезьяну? - рассмеялся Тарик.
- Да, он попросил меня сделать это, и я думаю, он ожидает, что мы договорились. Ну, да ты знаешь дядю.
- Ой, Икбал, это невозможно! Ты не можешь расхаживать с обезьяной, и предлагать людям купить обезьяну, как продукты на дом.
- Ну, я так и сказал. В противном случае придется загнать ее зеленщику. Как ты думаешь, Баба Ганус купит ее?
Тарик так и не ответил, потому что в дверь неожиданно постучали, и он побежал открывать. Я был уверен, что, конечно, полиция узнала, что дядя Рафик украл обезьяну. Я также был уверен, что он может легко обвинить меня, если его арестуют за похищение. Конечно, я не стал бы продавать нелегальное животное ради дяди. Но это была ни полиция, ни работники Сафари-парка. Это был наш сосед, смотритель Али.
- Странно... мне кажется, пахнет, как из... - подошел он ко мне, принюхиваясь к запаху обезьяньего дерьма.
- А, Икбал, ты помнишь, сегодня вечером мы устраиваем землетрясение во дворе, и будет крутая вечеринка, а?
- Да, это прекрасно, Али, мама напомнила нам об этом. Кстати, ваш кузен, автомеханик, думаешь он может починить папину машину сегодня, потому что ей нужна братская рука помощи кузена.
- Ах, Икбал, мой кузен - твой кузен, он с радостью починит машину. Я говорю ему: "почини машину сейчас, так твоего пса", и он собирает машину для собаки. Понимаешь?
Али расхохотался и должен был сесть.
- Ты понял шутку, Икбал? Мой кузен делает машину для собаки, а я говорю, что он собака ... А, ты не понимаешь, Икбал? А еще собака означает сто крон ...
Я просто стоял и смотрел на него, не говоря ни слова, но мама пришла мне на помощь:
- Я понимаю вашу шутку, Али, и мы, наверняка, придем на вечеринку, - сказала она.
Я связался с механиком, и мы договорились, что как только отец проснется, мы приедем и Мазду быстро починят. Мать вмешалась, сказав, что нужно не кузена Али беспокоить, а заставить дядю Рафика чинить машину. Мы как-то раз попытались, это плохо кончилось. Дядя Рафик повез машину в Швецию, чтобы отдать ее в починку одному из своих друзей и просто снял номерные знаки, когда пересекал мост. Он не ожидал, что ночью там есть охранники, и думал, что он может перевезти машину через мост бесплатно и сэкономить часть денег, которые дал ему папа. Его задержала шведская полиция, и мы не видели ни дядю, ни машину в течение следующих шести месяцев. Машина была у шведских властей, а дядя не хотел говорить, где был он сам, но папа убежден, что в шведской тюрьме.
Отец собрался через полчаса, готовый ехать к кузену-механику.
- Пойдем, Икбал, пойдем, - сказал он, нетерпеливо поглаживая вмятину на дверце машины.
Мы поехали в Амагер, где жил этот кузен. Но когда мы приехали, там не оказалось автомастерской. Просто кафе сети Кофейни Ингольф. Кузен ждал нас у входа, с ним был еще один мужчина, и этот кузен совсем не был похож на автомеханика, в костюме в тонкую полоску, и у него были маленькие пышные усы. Зато его друг был похож на механика. На нем был очень чистый желтый рабочий костюм, с надписью "Шелл".
- Приветствую вас, да, меня зовут Керси, и вот мой белый помощник, Ларс Красуцко, - сказал кузен-механик и рассмеялся, как гиена.
- Замолчи, Керси, меня зовут Красутский.
- О, а где твоя мастерская, в кафе? - спросил я.
- Мастерская? Ну да, мастерская и мастерская, да кому нужна мастерская, когда помогаешь друзьям? Ну, давайте посидим в кафе, позаботимся о машине и забудем про эту мелочь, - сказал Керси.
Он взял ключи и пошел к машине.
- Вот это да, вы что, верблюдов держали в ней в Индии или что? Надо список составить. Красуцко, записывай:
Замена обшивки
Новая дверь
Отмыть машину внутри (это пусть Красуцко делает)
Новые коврики
Новый руль
Новая антенна
Замена правого заднего фонаря, который отсутствует полностью, плюс разное
- Ну, это, вероятно, займет два часа, может быть, немного меньше, если Красуцко быстро отмоет дерьмо, - сказал Керси, бормоча Красутскому вслед. - Мы вернемся за вами в кафе примерно через два часа.
Мы пошли в кафе, заказали кофе для папы и кока-колу для меня и сели на улице. Было полно людей, которые слушали какую-то странную музыку, о которой отец сказал, что это джаз. Он поднялся и пошел к ним.
- Эй, Икбал, это почти так же хорошо, как наша индийская музыка в Болливуде, правда? - крикнул он.
Потом было много-много джаза, и, наконец, Керси пришел, помахав нам руками и ногами. Мы вышли из кафе, машина сверкала чистотой и была такой новой. Все было сделано и, казалось, работало, да, даже радио работало, отец включил его. Он настроил волну, друзья Бамса запели: "В лодочке они сидят, сидят ..."
- Черт, мужик, это радио такого не выдержит, это музыка белого человека. Вот, послушай этот канал, это музыка черного брата, - сказал Керси, из радио раздался тяжелый ритм, он закрыл глаза, и раскачиваясь из стороны в сторону запел:
- О да, о да, я люблю тебя, о да, я люблю тебя ...
- Кровь стынет в жилах от этого, что подумают датчане, когда увидят, что вы ведете себя как клоун? - закричал отец и выключил музыку.
- Ого! Как тебе это, Керси! Он сказал, что ты клоун, - воскликнул Красутский и рассмеялся.
- Ты скучный и не понимаешь ритм. Ты, наверняка белый. Ну, ладно ты белый, Красуцко, но как насчет твоего кузена, мой друг, мой коричневый брат, где твое чувство ритма?