Сидевшие в палатке почти всю короткую июньскую ночь ломали головы над тем, что предпринять в этой обстановке. Наконец полковник Науменко объявил решение:
– С рассветом летать малыми группами только на Березину. Искать и непрерывно бить обнаруженные мосты. Не давать противнику переправляться!
С рассветом взлетело первое звено – три самолета эскадрильи капитана Спицына. Через десять минут завращались винты еще трех штурмовиков. Они тоже взяли курс на Бобруйск. Звено за звеном через равные промежутки поднимались в воздух. Так начался второй день на фронте.
Нелегкое дело решиться на боевые действия по собственному усмотрению. Еще труднее оказалось это решение осуществить. Боевая обстановка, полная неожиданностей, требовала ставить перед каждой из пяти эскадрилий задачи, а у командира полка не было даже штаба, который все еще находился где-то в пути от Харькова. По всему было видно, что в Старый Быхов эшелону скоро не прибыть: железные дороги непрерывно бомбила фашистская авиация. Сюда, на прифронтовой аэродром, вместе с техническим составом на транспортных самолетах прибыли лишь несколько офицеров штаба во главе с капитаном Верландом. Был еще начальник связи капитан Бузиновский со своим помощником по радиосвязи лейтенантом Нудженко. Начальник связи с помощником были, но на первых порах не было самой связи – ни с эскадрильями, ни с самолетами в воздухе.
Перед войной любили подшучивать над связистами: «Связь в бою – святое дело, когда надо – ее нет». Но сейчас было не до шуток. Капитан Бузиновский с трудом раздобыл телефонные аппараты, но когда они наконец появились, то непрерывно взлетавшие и садившиеся штурмовики то и дело рвали провода. Наземная радиостанция фактически бездействовала: самолетные приемники по-прежнему только оглушали летчиков шумом и треском, к тому же при полете на малой высоте дальность радиосвязи была очень незначительной. Многие летчики даже начали сами снимать приемники, чтобы не возить «лишний груз», а когда начались встречи с «мессершмиттами», то кое-кто подумал, что противник пеленгует работающие самолетные станции и поэтому так точно наводит свои истребители на штурмовиков, и некоторые летчики даже сбили торчащие позади кабины стойки антенн.
В этих условиях пришлось прибегнуть к пешей связи, хоть и самой древней, но зато безотказной. У командного пункта – палатки майора Гетьмана – дежурили по три посыльных от каждой эскадрильи. Они постоянно были в разгоне: то передавали приказания, то донесения. Пошли в ход и обычные сигнальные ракеты. Зеленые – значит, взлет; одна ракета – начинать работать первой эскадрилье; а если пятой – то пять ракет. Красные ракеты, издавна применявшиеся для запрещения взлета или посадки, теперь означали сигнал выхода из-под удара – экстренного взлета всего полка в случае налета на аэродром авиации противника. И еще каждому механику было вменено в обязанность устанавливать винт в положение, соответствующее готовности самолета. Если штурмовик был исправен и полностью готов к вылету, то одна из трех лопастей должна быть установлена строго вертикально вверх; у самолета, который не готов, две лопасти должны торчать наподобие рогов, а третья – опущена вертикально вниз. По этим признакам командир полка издали определял, сколько самолетов в эскадрильях к вылету готово. Потом пошли в ход и жесты командира. А началось все с одного случая.
Как-то прибежал посыльный из эскадрильи и доложил командиру полка, что мост у Бобруйска разбит, а вернувшиеся с задания летчики обнаружили, что противник наводит другой мост, значительно южнее – у Доманово. В это время уже взлетало очередное звено. Оно должно было сделать круг над аэродромом, чтобы собраться, а затем лететь на Бобруйск, где ему, как оказалось, делать было нечего. Как же изменить штурмовикам задачу? До подхода самолетов к аэродрому майор Гетьман успел отбежать подальше от своей палатки. Когда появилось звено, он замахал руками, привлекая внимание ведущего. Тот качнул с крыла на крыло – заметил. Командир показал в направлении на Бобруйск и тут же скрестил высоко поднятые руки: туда не ходить! Потом сдернул с головы пилотку и начал махать ею в другом направлении – иди туда! И вдруг ведущий, к изумлению всех, еще раз качнул с крыла на крыло и лег на новый курс! Через час возвратившийся с задания летчик докладывал командиру полка: