Мужчина достал телефон и показал фото.
На экране смартфона было фото той самой Миланы, когда она, склонившись над какими-то бумагами, погружено читала текст. На её запястье можно было рассмотреть родинку, отдалённо напоминающую месяц.
– Но, это лишь предположение. Отметина слегка похожа на описание, – подчинённый прищурился, внимательнее изучая фото, и с большей уверенностью произнёс, – Точно. Это просто родинка. В ней нет очертаний того, о чём здесь сказано.
– … стоит проверить.
– Будет исполнено.
06.09.2023.
Город R. Офис главного следователя-криминалиста. 01:26.
Письмо, присланное из морга, всё ещё висело на почте в непрочитанных сообщениях. Срочные дела и третьи сутки без сна вымотали следователя до крайней степени.
Наконец, найдя минутку, чтобы отдохнуть, он открыл файл и, залив кипятком противный кофе, ставший за последние дни отравляющим для организма напитком, уселся просматривать запись.
Полумрак кабинета, монотонное перемешивание горького содержимого стакана и дающая непривычный сбой картинка, подёрнутая рябью.
– Какое убожество… век информационных технологий…
На видео было заснято, как мужчина в медицинском халате что-то печатал на ноутбуке. Такой же мерзкий кофе на краю стола, которым он не раз угощал своего старого друга, когда тот заходил в гости, говорил о том, что лучший специалист в области медицинской экспертизы также работал какое-то время без сна.
Секунда за секундой, кадр за кадром, тишина офиса и шарканье ложки по бумажным стенкам емкости усыпляли.
Миг и следователь встрепенулся.
Волосы на затылке повидавшего многое за свою жизнь встали дыбом. Мурашки пробежали по всему телу, оставляя после себя бешено колотящееся сердце.
– Что я только что увидел…
Перед глазами шокированного следователя всё ещё стояла картина того, как тело, накрытое простынёй, поднялось со стола.
Словно двадцать пятым кадром мелькали потусторонние моменты.
Ткань, которой покрывают покойников, слетела, обнажив бледную кожу юной девушки… Длинные чёрные волосы оплели хрупкий стан, будто облачая её в мрачные одежды, символизирующие скорбь…
Сбой видеоряда и…
… стройные ноги, неторопливо спустившись с холодной металлической поверхности, мягко ступили на смятую простынь…
Вспышка света… задержка звука…
Стоп кадр.
Замершая фигура патологоанатома, приросшего к стулу.
Запись снова запустилась с небольшими искажениями звуковой дорожки:
… труп, что стоял какое-то время неподвижно, стал медленно оборачиваться в сторону камеры…
Дикое напряжение и…
… помехи не позволили рассмотреть лицо.
Доли секунд – она уже стоит у выхода…
Ещё сбой записи…
Морг пуст.
Только ошарашенный профиль патологоанатома, тянущегося дрожащей рукой к трубке стационарного телефона.
Белая простынь так и осталась лежать на полу, свидетельствуя о том, что всё, что только что произошло, не игра воспалённого воображения.
Следователь зажмурился, желая привести мысли в порядок, а, открыв глаза, отпрянул от стола в испуге.
На тёмном экране завершившегося видео он увидел своё собственное отражение.
Тиканье часов на его запястье сейчас слышалось, как бой в барабан похоронным оркестром, исполняющим траурный марш.
– Спокойно…
Немного придя в себя и допив кофе, вмиг ставшим безвкусным, он запустил запись сначала.
Снова и снова, сбившись со счёта, прокручивая видео покадрово, глава отдела осознал, что понемногу сходит с ума.
На записи, в которой теперь почему-то не было помех, снят пустующий морг с его другом, сидящим за письменным столом. Слетевшая от порыва ветра из открытого окна простыня с того самого металлического стола, и звонок будто враз рехнувшегося работника.