– Лучше остановись, иначе...
– Нет.
– Ну, как знаешь, – он замахнулся, и ремень полетел куда-то в сторону.
Я как дура отвлеклась на это незамысловатое действие и тут же была схвачена.
– Ну, привет, маленькая хулиганка, – моё извивающееся тело, закинутое на плечо, будто в предвкушении чего-то плохого, заныло, а затем – легкий шлепок, в качестве прелюдии будущего наказания, – Не брыкайся, а то оба полетим вниз.
Пока меня тащили по крутой лестнице на второй этаж, я сопротивлялась, как могла.
– Пусти! Ты не имеешь права! – лупила его кулаками по массивной спине, но невменяемый тип будто не ощущал ничего.
– Ещё как имею.
Когда мы оказались в комнате, этот дикарь уселся на кровать, перекинув меня через колено.
То, что моё бельё… вернее, его бельё, которое пришлось одолжить, стянули до колен, думаю и объяснять не надо.
– Итак, – первый шлепок был настолько болезненный, что я невольно вцепилась ногтями в его ногу, – Ты будешь послушной? – ещё шлепок, от которого перед глазами заплясали звёздочки, а попа жгла так, будто на неё вылили кипяток, но я стиснула зубы, – Отвечай, ты будешь послушной девочкой? – ещё удар, и слезы брызнули из глаз, заставив издать подобие стона, – Ну? Что скажешь? Больше никакого своевольничества? Поездок в дома к потенциальным женихам и встреч с бывшими парнями?
Молчу. Слезы, текущие по щекам не от боли, а от бессилия, злили, но остановить я их не могла.
– Так что? – поглаживая адски горящие ягодицы, вкрадчиво интересовался мой мучитель, – Каково твоё решение?
Тишина была ему ответом…
После было ещё много речей и унизителых шлепков в перерыве между ними.
И… в какой-то момент я сдалась.
Очередной удар был сопровождён противным всхлипом, заставляя плечи содрогаться в беззвучном рыдании. Пальцы, до этого вонзившиеся в ногу Дмитрия, ослабли, и моё тело просто повисло на его бедре.
Боль и обида…
Давно у меня не было подобного.
Власов, что собирался выбить из меня признание его авторитета такими примитивными методами, видя, что это не работает, разочаровано выдохнул:
– Ха…
Мужчина поднял меня на руки, участливо взглянув в бледное лицо:
– И это стоило твоего молчания?
Вся злость куда-то испарилась, оставляя после себя лишь горькое послевкусие, а вот смотреть на него, моего «защитника», стало неприятно, поэтому я просто закрыла глаза.
– Какая же ты упрямая…
В голове зазвенело.
Только не снова…
«Это стоило твоего молчания?»
«Разве она стоила твоих мучений?»
«Какая же ты упрямая…»
«Упрямое отродье! В точности, как твоя мать!»
Виски сковала резкая боль, что вынудило меня зажмуриться ещё крепче.
Это ведь не моя история… не мне были сказаны те слова!
Пустота.
Я вновь ощутила пустоту.
Он не догадывался, как сейчас перед моими глазами мелькают картины прошлого… или будущего…, и руки… мужские руки.
Никогда никому не призналась бы, но больше всего на свете я боюсь мужских рук.
Они могут вознести тебя на пьедестал, окружив заботой и теплом, и в то же время им под силу превратить твою жизнь в ад, контролируя дозировку кислорода, попадающего в твои легкие.
Сейчас эти руки, только что причинившие, казалось бы, незначительную боль, не так давно крепко держащие за волосы, вымещая на мне злость за уязвлённое эго, нежно обмывают душистым мылом, даря тепло и заботу… но, стоит ли этот человек той гаммы эмоций, что я испытала за такой короткий период?
И чего собственно ожидала, задержавшись здесь?
Из воспоминаний.
Помни, моя дорогая: у тебя есть только ты. Никто и никогда не будет тебе верен так, не будет любить тебя так же сильно и оберегать, как ты сама.
Не забывай об этом.
У всех есть маски, за которыми сокрытые личины ждут своего часа.
Тебя неизбежно предадут. Поэтому, верь только себе.
Говоря эти слова, призывая не открывать сердце, мои глаза неотрывно смотрели на детское личико. Малышка не понимала о чём идёт речь, но покорно впитывала такие печальные истины.
Снова горечь…
Голос мужчины будто оборвал в сознании калейдоскоп картин минувшего:
– Милана… эй… ты меня слышишь? – Власов нервничал. Он чувствовал, что что-то изменилось, – Ты злишься? Скажи что-нибудь…
Всё, что осталось – воспоминания. Это они согревают мою душу, не давая ей окончательно окоченеть.
Обрывки памяти… Клочки, из которых уже никогда не собрать пазл.
Но, этого и не требуется. Именно в таком виде они ценны.