На руки быстро его подхватил Аполлон дальновержец.Облаком черным закрыв, чтоб какой-нибудь конник данайскийМедью груди у него не пронзил и души не исторгнул.Громко могучеголосый Тидид закричал Афродите:«Скройся, Зевесова дочь! Удались от войны и убийства!Иль не довольно тебе, что бессильных ты жен обольщаешь?Хочешь и в битвы мешаться? Вперед, полагаю я, в ужасБитва тебя приведет, лишь услышишь ее издалека!»Так он сказал. Удалилась она, вне себя от страданья.В болях ужасных Ирида ее увела из сраженья,За руку взяв. Почернело от крови прекрасное тело.Слева от битвы нашла она буйного бога Ареса.Там он сидел, подведя лошадей и копье прислонившиК темному облаку. Пала она на колени пред братомИ умоляла его одолжить ей коней златосбруйных:«Дай мне твоих лошадей, помоги мне, о брат дорогой мой,Чтобы могла я достигнуть Олимпа, жилища бессмертных.Слишком я стражду от раны, мне смертным сейчас нанесенной,Сыном Тидея, который и с Зевсом готов бы сразиться».Так говорила. И отдал Apec ей коней златосбруйных.Милым печалуясь сердцем, она поднялась в колесницу;С ней поднялася Ирида и, вожжи руками забравши,Коней стегнула бичом. Полетели послушные кони.Быстро достигли жилища богов на Олимпе высоком.Там удержала коней ветроногая вестница Зевса,Их отпрягла от ярма и амвросии бросила в пищу.Пала Киприда, сойдя с колесницы, в колени Дионы,Матери милой. В объятья Диона ее заключила,Нежно ласкала рукой, называла и так говорила:«Кто так неправо с тобой поступил из потомков Урана,Дочь моя, словно бы зло ты какое открыто свершила?»И отвечала улыбколюбивая ей Афродита:«Ранил меня Диомед, предводитель надменный аргосцев, —Ранил за то, что унесть я хотела из боя Энея,Милого сына, который всех больше мне дорог на свете.Нынче уже не троян и ахейцев свирепствует битва,Нынче уже и с богами бессмертными бьются данайцы!»Ей отвечала на это Диона, в богинях богиня:«Милая дочь, потерпи и сдержись, как ни горестно сердцу!Многим из нас, на Олимпе живущим, терпеть приходилосьОт земнородных людей из-за распрей взаимных друг с другом.Много Apec претерпел, как его Алоеевы детиОт с Эфиальтом[36] могучим сковали крепчайшею сетью.Скован, томился тринадцать он месяцев в бочке медяной.Верно бы так и погиб там Apec, ненасытный войною,Если бы мачеха их, Ерибея прекрасная, тайноНе известила Гермеса. Гермес из темницы похитилУж изнемогшего в тяжких цепях, ослабевшего бога.Много терпела и Гера в то время, как сын многомощныйАмфитриона[37] стрелою трезубою в правую грудь ейМетко попал. Несказанной терзалася болью богиня.Даже Аид потерпел, меж богами ужасный, от раны,Острой стрелой нанесенной все тем же Зевесовым сыномВозле ворот средь умерших, и тяжкие муки изведал.К зевсову дому отправился он на вершины Олимпа,Сердцем печалясь, от боли страдая. В плече его мощномКрепко сидела стрела роковая и мучила сердце.Боль утоляющим средством осыпавши рану, ПэеонСкоро его исцелил, не для смертной рожденного жизни.Дерзкий, неистовый! Он, не страшась, совершал злодеянья,Луком богам досаждал, на Олимпе великом живущим.Этого ж против тебя подстрекнула Паллада-Афина.Глупый! Сердцем не знает того Диомед дерзновенный,Что краткожизненны люди, с богами посмевшие биться.Не назовут его папой, не сядут к нему на колениДети, когда он с войны возвратится из битвы ужасной.Пусть же подумает нынче Тидид, хоть и очень могуч он,Как бы с ним кто-нибудь в бой не вступил, кто тебя посильнее,Как бы Адрастова дочь, многоумная ЭгиалеяНе разбудила домашних когда-нибудь воплем полночнымВ скорби о муже законном, храбрейшем герое ахейском, —Твердая духом жена Диомеда, смирителя коней».Так говорила и влагу бессмертную вытерла с кисти.Тяжкая боль унялась, и мгновенно рука исцелилась,Все это видели Гера богиня с Палладой-Афиной.Речью насмешливой стали они подстрекать Эгиоха.Первою речь начала совоокая дева Афина:«Зевс, мой отец, не рассердишься ты на слова, что скажу я?Верно, какую-нибудь из ахеянок снова КипридаПереманила к троянцам, ужасно ей милыми ставшим.