Анастасия Антоновна Зорич
Илийка. Не смолкает прибой
Илийка
Друзья готовятся к побегу
Под кривобоким канделябром, в котором теплилось несколько тоненьких восковых свечей, на коленях стоял Илийка. Мерцающий свет тускло освещал деву Марию с розовым упитанным младенцем на руках. На щеках девы алели круглые красные пятна. Глаза начинались у переносицы и тянулись к вискам, чуть ли не до самых корней волос… Сделать бы глаза поменьше, а рот побольше, немного шире скулы. И пятна со щек стереть. Обязательно. Тогда лицо оживет.
Илийка Крецу хорошо представлял себе, как исправить икону. Однако размышления эти ничуть не заглушали нестерпимой боли в коленях. С чего это люди придумали такое неудобство для бесед с богом?
Оглядевшись по сторонам, Илийка присел на пятки. Колени теперь только чуть-чуть касались пола и почти не болели. А вдруг мама заметит?
Но его мать Ануца, склонив голову набок, полузакрыв глаза, слушала протяжное пение церковного хора. Морщины на ее худом, изможденном лице разгладились, и поэтому она казалась немного чужой. Мать никого не замечала, словно была одна в церкви. Видно, думала она о чем-то очень хорошем, чего-то ждала.
Дремота подобралась к Илийке незаметно. Борясь с ней, он таращил глаза, щурился, быстро-быстро моргал ресницами. Ничего не помогало. Сон одолевал.
Вдруг Илийка вздрогнул — все вокруг поднимались с колен. Он с трудом встал — по ногам будто бегали острые иголочки. Теперь ему была видна седая голова моша[1] Ротару. Старик тяжело опирался на палку. Широкая белая борода закрывала ему грудь. Ротару изредка расправлял устало опущенные плечи и тогда сразу становился выше, моложе. Илийке всегда казалось, что кто-то хотел придавить Ротару к земле, да так и не смог.
Сегодня, по случаю праздника, служба была большая, и, как Илийка не упирался, мать взяла его с собой. Здесь все уже надоело. Иконы он давно рассмотрел: лица одинаковые, длинные и унылые, такие только в церкви и увидишь. Куда интереснее смотреть на прихожан — они все разные — и угадывать, кто о чем просит бога.
Илийка не молился. Зачем молиться? В прошлом году он долго и упрямо просил у бога краски для себя и пальто для матери. Прошло лето, вернулась зима — мать по-прежнему мерзнет в старом жакетике. С красками тоже ничего не вышло. Нет, бог совсем не так добр, как думает мама. Во всяком случае, до Илийки ему дела нет.
В монотонное пение хора влился чистый, высокий голос. Казалось, ему тесно в полутемной церкви, и он рвется на простор. Илийка прислушался. Ему нравилось, когда пел Антон — тщедушный шестнадцатилетний рабочий с завода Думитриу.
Голос Антона замер где-то под темными закопченными сводами. Теперь слышнее стало бормотание священника и Илийку опять разморило. Он смотрел себе под ноги, не в силах поднять отяжелевших век, и тут заметил на каменном полу что-то блестящее. Пуговица. Отличная роговая пуговица. Илийка поднял ее и осмотрелся, кому бы показать находку.
Впереди, там, где молились хорошо одетые прихожане, рядом со своей матерью стоял его соученик-Иордан Думитриу. Священник случайно взглянул в сторону Иордана. Тот несколько раз набожно перекрестился, поправил серый каракулевый воротник своего нового пальто, смахнул с рукава пылинку и теперь смотрел по сторонам.
Илийка скорчил гримасу. Иордан ответил тем же. Илийка показал пуговицу. Иордан, украдкой расстегнув пальто, вынул из кармана пероxинный ножик. Потом оба не спеша направились в дальний угол церкви, куда не проникал свет лампад, и присели под большой иконой. Илийка полез, было в карман, но запутался: куртка была с чужого плеча. Совсем незаметно он подвернул рукава и извлек из карманов свои богатства: пуговицу, несколько до блеска отполированных водами Днестра камешков, гайку и замечательную граненую пробку — и разложил их перед Думитриу.
Иордан внимательно все осмотрел и покачал головой.
Пришлось добавить коробочку из-под леденцов.
В ответ — презрительная ухмылка.
Немного поколебавшись, Илийка достал последнее сокровище — футляр от часов с длинной медной цепочкой.
Нахмурив тонкие очень черные брови, Иордан тщательно обследовал футляр, подергал цепочку — крепка ли, и наконец, утвердительно кивнул. Обмен состоялся. Ножик перешел в руки Илийки. Как он ему был нужен!
Тем временем служба кончилась.