— Это и есть та знаменитая лестница, которую всегда вспоминают, когда говорят об Одессе? — спросил Миша.
Да, это Потемкинская лестница. Вот здесь, против нее, на рейде стал мятежный броненосец «Потемкин» в девятьсот пятом году. На нём был поднят красный флаг. Первый красный флаг на военном корабле. Тогда на заводе Гена и на других заводах были забастовки. По улицам шли демонстрации. Полиция хотела их разогнать, но матросы с броненосца сказали, что, если посмеют это сделать, «Потемкин» откроет по городу огонь. Вот что тут было в девятьсот пятом. Так дед рассказывал. И еще Миша должен узнать про французскую революционерку Жанну Лябурб, которую Ленин послал в Одессу. Только это было уже потом, когда началась Октябрьская революция. Про Жанну рассказывал барба Спира. Она была бесстрашная, умная и смелая. Жанна много сделала для революции. Французские моряки ведь не захотели идти против Советов… Барба Спира много интересного рассказывает. Он друг деда и живет в Дофиновке. Когда они найдут «Чайку», то перед тем, как вернуться домой, ненадолго зайдут к барбе Спире.
— А мне бабушка говорила, что в Одессе только море есть и курорты, — сказал Миша.
— Здорово твоя бабушка разбирается, — заметил Семен, который с интересом слушал то, о чем рассказывала Оля.
— Подождите меня, — сказал Витя и побежал к запыленной грузовой машине, стоявшей возле стены. Ребята издали увидели, как Витя рядом с шофером залез головой в капот. Потом подбежал, очевидно, по просьбе шофера к кабине, достал из-под сиденья гаечный ключ и опять влез головой и плечами в капот.
Посидим, — предложил Семен. Прислонившись спиной к стене, он неторопливо съехал по ней на землю, очень удобно примостившись на корточках. — Садитесь, ребята! Если около машины копается шофер, значит, она пойдет через час. Если в капот нырнули двое, то се починят к вечеру.
— А если трое или четверо? — смеясь, спросил Миша и примостился рядом с Семеном.
— Тогда они все вместе будут толкать ее в гараж.
Ребята захохотали, поглядывая на Витю, который теперь, надрываясь, вертел ручку впереди машины.
— Вы думаете ему тяжело? — опять принялся за свои шутки Семен. — Его хлебом не корми, только дай с техникой повозиться. Даже если это обычная мясорубка. Он за два дня своей техникой меня замучил… Ого, кажется, у них получается!
Ребята услышали, как недовольно фыркнула машина, мотор заработал, ио через минуту смолк.
— Давай! — кричал шофер из кабины. — Давай, хлопец!
Витя вытер пот и снова взялся обеими руками за заводную ручку.
— Я пойду, помогу. Или ты иди, Сеня, — сказала Оля.
— Придется, — сказал тот и поднялся. Но в это время Витя рванул ручку, и машина, еще раз фыркнув, заработала. Витя подошел к кабине и, поговорив с шофером, обернулся:
— Эй, пассажиры! Давайте сюда! Машина в Лузановку!
Ребята бросились через дорогу и облепили кузов.
— Ну, горобцы, я и не гадав, що вас так багато! Боюсь, що места в кузове мало! Там груз, — проговорил шофер.
— Их только трое. Ну, что вам стоит, — вдруг заученно заныл Семен.
— А ты, бачу, провожающий, — смеясь, проговорил шофер.
— Он с нами едет, — сказал Витя и, обращаясь к Семену, тихо добавил. — Как тебе не стыдно врать!
— И канючить как не стыдно! — зашептала Оля. — Слушать противно! Еще раз так заканючишь-и убирайся, чтоб тебя здесь не видели. Может, еще попрошайничать начнешь?!
— Ну, айда, горобцы. — Шофер сделал вид, будто ничего не слышал. — Давайте в машину разом з провожающим.
В один миг все очутились в кузове, только Миша, который никогда не путешествовал подобным образом, не знал, как ему взобраться наверх. Стать на колесо, как другие, — страшно, а вдруг машина поедет! Наконец, его втащили в машину за руки, отчего на животе остался широкий, розовый след.
— Почему с вами ничего не случается, а все со мной и со мной? — обиженно проговорил Миша, густо смазывая по совету Семена царапину слюной… — Я, кажется, осторожный.
— Очень, — смеясь проговорил Витя.
Мише не понравился Витин смех, и он замолчал.
Поминутно сигналя на оживленной Приморской улице, машина подъехала к железнодорожному мосту. Отсюда начинался большой промышленный район Одессы — Пересыпь.