И на второй день Семен не встретил капитана, который позвал бы его с собой на пароход, но зато совершенно неожиданно познакомился с Витей и ему рассказал о своих намерениях. А потом еще встретилась Оля…
Все шло отлично, если бы не одно «но». Всегда, когда человеку начинает везти, появляется это «но», и сейчас оно тоже появилось.
Оля вскипятила еще один чайник, поставила на стол и подошла к кровати.
— Ой, Мишка уснул, — сказала Оля шепотом.
Миша спал, положив, голову на плечо Семена, а тот поддерживал его, чтобы он не свалился. Аврал тоже спал у Миши на коленях.
— Давай уложим его, — предложила Оля. — Смотри, и Аврал похрапывает.
Собачонка, услышав свое имя, подняла одно ухо, но глаз не открыла.
— Не надо Мишку трогать. Проснется, — шепотом ответил Семен, чувствуя на своем плече теплую тяжесть друга. Если б у него был такой маленький беленький брат… Но все равно Миша теперь его товарищ, и Оля, и Витя. Они относятся к нему так же, как и друг к другу.
Почему ему, бездомному мальчишке, у которого не было настоящих друзей, вдруг полюбился этот смешной похожий на девочку беспомощный Мишка? Может быть, потому, что никогда не было у Семена такого детства, как у Миши. Война отняла у него мать, дом. Слишком рано узнал он дурные, темные стороны жизни, а детство Миши казалось таким чистым, хорошим, как свое, не пережитое.
— Слушай, Сеня, ты, правда хочешь в моряки? — спросила Оля, боком усаживаясь рядом, так как Миша и Аврал занимали больше половины кровати.
— Правда. Я потому и приехал…
— Тогда скажем деду. Он похлопочет, чтобы тебя сразу же приняли… Подумать только, ученики пойдут в плавание на «Веге», потом на «Товарище»!.. Спроси деда, если не веришь.
— Это было бы просто здорово!
— Только ты иди на рулевого, — сказала Оля. Как жаль, что ни эта, ни другие специальности не подходят для девочки. И зачем только она девчонка!
— Конечно, на рулевого, — согласился Семен.
— Деда! — позвала Оля.
— Да?!
— Ты возьмешь Сеню в школу юнг?
— Это не от меня зависит. Но я думаю, его обязательно возьмут… Соглашайся, Спира, — опять вернулся к прерванному разговору Иван Тимофеевич.
— Ну, хорошо, — отозвался, наконец, Спира.
— Но знаешь, Оля… — начал Семен и не договорил.
— Что?
— Оля, ты знаешь…
— Ну, говори же, что у тебя язык заплетается?
— Понимаешь, я… Ну, в общем я не знаю трех столбиков, нет, четырех столбиков таблицы умножения. Раньше знал, честное слово, все знал, а теперь забыл… — совсем тихо признался Семён.
— Как четырёх столбиков? — удивилась Оля. — Значит, ты считать не умеешь?
— Считать умею, а столбиков не знаю.
Оля даже растерялась от такого признания. Но затем бойко произнесла:
— А мы будем тебя учить, ты не бойся. Все трое будем тебя учить.
— Не надо, чтоб Миша… Не надо, чтоб кто-нибудь еще знал. Пускай ты и больше никто.
— Ладно. Завтра утром начнем. Хочешь?
— Хочу. Только где?
— Мало ли места?! Можно под причалом. Знаешь, там, около лесенки, очень удобно. Там и плот надо спрятать. Очень хорошее место.
— Я плот утром приволоку. Договорились?
— Знаешь, Сеня, я никак не разберу. Почему ты Мишке стесняешься про таблицу… а про то, что ты воровал, сказал?
— Ну, это совсем другое.
Оля искоса взглянула на него. Ужасно глупые все мальчишки, а вот этого никто не замечает. И в моряки их берут… Ужасно все несправедливо…
— Олёк, иди, тебя Василий высвистывает. Иван Тимофеевич кивнул на окно. — Вон спрятался, думает, я не вижу.
— Чего ему прятаться?! — смущенно проговорила Оля и вышла.
— Ну, что, нашли шлюпку? Я никак не мог вырваться, приехать в Дофиновку. А потом буря началась, — сказал Вася, увидев ее.
— Из-под носа утащили «Чайку». Мы бы их, может, и догнали, если бы не шквал. «Афродита» опрокинулась.