— Здорово, только давай подождем, посидим. Прямо на небо поднимаемся. У меня в коленках ноги уже ломаются. — Миша сел на ступеньку.
— Ну, давай.
Они некоторое время сидели молча, потом Миша сказал:
— Где же Семен будет ночевать?
— Там, где он до сих пор ночевал. И вообще летом не обязательно спать в комнате. Даже лучше на улице. Прохладней… Скоро он поступит в школу юнг! И станет моряком. Это самое важное.
— Да, это правда.
— Идем, — сказала Оля, и они опять стали подниматься вверх.
Лестница заканчивалась круглой комнатой, из которой во все стороны смотрели иллюминаторы. Напротив лестницы большая красная дверь были прижата болтом.
Миша заглянул в иллюминатор и увидел, что дверь ведет на удивительный балкончик, сделанный из сетки. Балкончик шел с наружной стороны, вокруг всего маяка. Рядом с дверью в потолок упиралась круглая лесенка.
— Поднимись и просунь в люк голову, — сказала Оля.
Миша повиновался.
Посередине комнаты, такой же круглой и такой же чистой, как внизу, стояла огромная круглая тумба из стёкол.
— Это не тумба, а линза, — пояснила Оля.
Эта линза и посылала ослепительно яркий луч то на море, то на берег.
— Линза медленно поворачивается, ты замечаешь. — Оля следила за направлением луча. — Вот она светит югу, вот она отошла и светит западу, теперь северу.
— Очень интересно тут.
— Ну, слезай. — Оля потянула его за ногу.
Миша спустился, протирая глаза.
— Слепит маяк, хотя я и не смотрел на тумбу, то есть на линзу, когда она — ко мне поворачивалась.
— А теперь посмотри в иллюминаторы.
Миша приподнял шторки и посмотрел. Казалось, что отсюда виден весь мир. И узкая серебристая дорожка, вытянувшаяся от маяка к горизонту, ti фонари на берегу, и таинственные огоньки на воде, — может быть, бакены, а может быть, какие-нибудь неведомые судёнышки… А из другого иллюминатора виден порт. Из третьего — зарево огней над городом…
— Пошли. Сюда придем ещё раз, днём, — сказала Оля. — Днем особенно интересно вниз в воду смотреть. Она светлая-светлая под самым маяком и как будто слоится. А дальше идет полосами все темнее…
Когда они спускались вниз, у Миши дрожали колени.
Ступеньки были очень высокие и крутые. Он обеими руками держался за перила, чтоб не скатиться вниз.
Миновав дверь у подножия маяка, в которую они недавно вошли, ребята спустились еще ниже.
— Куда ты меня опять тащишь? — жалобно спросил Миша. Но она, не ответив, крепко надавила большую ручку, и они очутились в ярко освещенной комнате. Здесь было тепло, по-домашнему пахло табаком и чуточку керосином.
Иван Тимофеевич сидел за большим письменным столом и читал книгу, держа её в вытянутой руке. Над ним и справа на другой стене было много всяких стрелок и стрелочек под стеклянными кругами.
— Входите, входите, ребята, — сказал он, опуская на стол раскрытую книгу и поднимаясь навстречу.
Старик усадил ребят на скамейку и стал рассказывать, для чего служит каждый прибор.
— Как тут у вас интересно! Вы про всё так рассказываете, что хочется остаться у вас маячником, — сказал Миша, боясь, что Иван Тимофеевич спросит, почему они здесь очутились. Но он ничего такого не спросил.
— Во всяком деле свой интерес есть, — проговорил старик. — И всякому человеку кажется, что его работа самая интересная и что всем другим людям интересно про нее слушать.
— У нас дома про работу ничего не рассказывают, — заметил Миша, глядя в иллюминатор, туда, где мелькала огнями Дофиновка. Вчера они были там… А волнолома не видно, и того места, где они опрокинулись… Какая тут жизнь удивительная!.. И Миша договорил: — Они не только со мной, но и между собой про работу не говорят.
— Ты, дружок, просто не слышал. Дед, наверное, думает, что ты тоже математиком будешь? Верно?!
— Не знаю. Он про это со мной не говорит. А бабушка хочет, чтоб я учился в институте, — ответил Миша.
— Я бы на твоём месте в капитаны пошла. Эх, Мишка, не теряйся, иди в капитаны, — горячо советовала Оля.
— Нельзя так, Олёк. А если у него к другому чему сердце лежит, — сказал Иван Тимофеевич.
— Ни к чему не лежит, — признался Миша. — Учусь хорошо, а кем быть — не знаю. Что тогда делать, если не знаешь?
Иван Тимофеевич долго молчал. Он привык серьезно отвечать на вопросы Оли. Дети ведь слова взрослых запоминают на всю жизнь. А он Оле заменил и отца, и мать. И Мише надо ответить на вопрос так, чтобы это принесло ему пользу.