А вдруг опять уведут «Чайку»?! Правда, никто, кроме Котьки, не знает, что они отправились на поиски. Но в прошлый раз тоже никто не знал, а вот шлюпки не оказалось. Так может случиться и сейчас…
Домики здесь походили на обычные хаты, какие бывают в деревнях. По чисто выметенным дворам расхаживали утки и куры. За будкой в тени дремала лохматая дворняжка. Дворик заканчивался садом или огородом. Но дальше домики стали попадаться разрушенные. Высокая кукуруза подступала к самой тропинке, вившейся по обочине дороги. Ребята держались как можно ближе к широким мясистым кукурузным листьям, стараясь укрыться от полуденного зноя.
— Ну, вот и маяк, — сказал Семен, указывая на круглую вышку, которая на стойках, точно на длинных ногах, поднималась над обрывом.
— Это не маяк! Не может быть такого маяка, — разочарованно протянул Миша.
— Может, — смеялась Оля. — Он Одесским называется, а наш Воронцовский. Поищи еще один такой, как наш!
— Да, далеко куцому до зайца, — пренебрежительно глядя на маяк, проговорил Семен.
— Идем искать спуск. Довольно в тени прохлаждаться. — Витя повернул наискосок к обрыву. Ребята пошли за ним. Обрыв был крут и высок. Только чертополох с. бурыми от пыли листьями кое-где склонял малиновые шапочки. Ни деревца, ни кустика не было видно до самого низа.
— Придется идти дальше, — сказал Витя, стараясь не заглядывать в пропасть под ногами.
— А может, все-таки попробуем по тому овражку пробраться, — предложил Семен.
Овражек был неподалеку. По самой середине его из глины вылезала огромная источенная дождями каменная глыба, она помешала водам размыть более глубокое и крутое русло. По этому овражку можно было бы спуститься, но наверху, у края обрыва, он падал отвесно. Более или менее пологим он становился только метров через десять.
— Чего тут еще раздумывать? Пошли, если надо, — сказал Миша, но его предложение ни Витя, ни Семен всерьез не приняли, а Оля окинула брата удивленным взглядом.
Миша вовсе не собирался идти первым. Однако, увидев, что ребята, не обратили внимания на его слова, он подошел к краю скалы. Выбрав едва заметные углубления в глине, Миша сделал несколько шагов вниз. Красные комочки земли посыпались из-под ног.
— Ты что, Мишка, с ума сошел? — крикнула Оля. — Вернись сейчас же! Сорвешься! Вниз не смотри!
— Ничего не сделается, — радостно проговорил Миша, выбирая место для следующего шага. — Тут вовсе не высоко… У нас балкон выше.
— Упадешь, дурак! — заорал Семен.
— Сам дурак, — беззаботно ответил Миша и сделал еще три шага. Там, где он прошел, остались небольшие углубления в глине.
— Тут глина мягкая, легко спускаться.
— A-а, ладно! — с досадой воскликнул Семен и, махнув рукой, отправился по следам Миши. Потом, обернувшись к Оле, и почти касаясь плечом отвесной стены, он сказал:
— Спускайся, тут можно пройти!
Оля замялась. Выговорить слово «страшно» она не могла. Но ей действительно было страшно смотреть вниз. Казалось, тебя так туда и потянет.
— Ну, иди же! — повторил Семен, протягивая ей руку.
Оля крепко ухватилась за нее и заставила себя спускаться. Очевидно, Миша испытывал то же, что сейчас она, когда услышал, что «все люди от рождения умеют плавать». Значит, и она ничем не лучше Миши. Ведь когда она смотрит вниз, то колени вздрагивают. Нет, уж лучше не смотреть.
А Миша, не торопясь, выбирал малейший уступ, малейшее углубление, чтобы удобнее поставить ногу. Он поглядывал вниз и при этом, видно, ничего особенного не испытывал.
— Лучше бы обошли эту гору, — сказал Витя, не получая никакого удовольствия от спуска по крутизне. Чтобы сохранить равновесие, он всякий раз чуть не становился иа четвереньки.
— Пошли, значит, полетели, — глубокомысленно протянул Семен. — Дай, Витька, и твою руку, втроем веселее падать. Ты будешь ведущим.
Но Витя только сердито засопел и руки не принял.
До середины горы спускались очень медленно, потом осмелели, пошли быстрее, а Миша лаже запел свою любимую песенку про медведя. Витя тоже приободрился, но почти в самом низу потерял равновесие и к немалой радости Семена покатился по склону.
— Хватайся за воздух! — хохоча, вопил Семен.
Но Витя предпочел ухватиться за чертополох и немного приостановил свое слишком стремительное путешествие. Потом он всю дорогу до моря вытаскивал из ладоней острые, тонкие колючки..
— Ну, Семен, бери след, — сказал Миша, когда они достигли берега.
— Что-то шлюпки я не вижу, — проговорил Витя, приложив руки козырьком ко лбу. Оля, взобравшись иа большом камень у воды, тоже осматривала берег.